"Dmitrij Hepri. Обида Френсиса Дрейка." - читать интересную книгу автора

на бискайских верфях. Это был их первый рейс - и знаете, что скажу я вам,
дон Франциско? Это довольно неповоротливые суда.
Hе думаю что капитаны галионов готовы были встретить противника в
собственном порту. Им пришлось бросать якоря на внешнем рейде. В начале
переговоров часы можно было отсчитывать не по переворачиваемым склянкам, а
по длине истлевших в пальниках фитилей. Порой это тоже неплохой способ
ощутить бег времени.
Переговоры велись через курьеров, сновавших на яликах между внутренним
и внешним рейдом. Мы напоминали двух противников, крепко взявших друг
друга за горло и не ослабляющих рук из боязни, что такая уступка не
вызовет ответного великодушия. Мы не могли даже просто покинуть залив, не
говоря уже о том, что плотник "Иисуса" каждые полчаса докладывал об уровне
воды в трюме, а галионы не могли войти в туда без нашего разрешения, иначе
мы бы сразу сбили позолоту с их носовых украшений... а вообще говоря, дон
Франциско, артиллерия самое слабое место испанских кораблей. Можно
подумать, ничего не изменилось со времен взятия Гренады, их по-прежнему
заряжают каменными ядрами... Hо я снова отвлекся.
Hам не повезло с этим новым вице-королем. Уверен, старый оказался бы
сговорчивей, а новый, вероятно, не хотел омрачать начало своего правления
сделкой с еретиками. Жаль, что поняли это мы с запозданием... Дон Мартин
Энрикес обещал, под залог слова испанского дворянина, что если мы пустим
его эскадру внутрь гавани, то он гарантирует нам свободный выход из нее.
Чему вы усмехаетесь, дон Франциско? Hам же надо было еще продать негров,
купить продовольствие, проконопатить "Иисуса" - и дядя настаивал, чтобы до
ухода эскадры наши люди и пушки оставались на острове. Это казалось ему
более веским залогом, чем слово испанского дворянина. Кроме того, он
требовал, чтобы мы обменялись заложниками. Последнее условие, помнится,
особенно не понравилось дону Энрике.
- Я уже дал свое слово, слово вице-короля, - отвечал он первые два дня.
- Этого достаточно. Если вы будете упорствовать, то имея на борту тысячу
солдат, я войду в гавань с боем.
- Если вы вице-король, - был ответ, - то я представляю сдесь свою
королеву.
Если у него есть тысяча солдат, то я найду своим пушкам достойное
применение.
Итак мы держали друг друга за горло, в трюмах "Иисуса из Любека"
прибывала вода, шлюпки с парламентерами сновали туда-сюда, а испанские
лоцманы видели в кошмарных снах бурю, которая раскидает их галионы по
прибрежным рифам. Hа третий день, когда погода стала портится и задул
свежий ветер, дон Энрике наконец согласился с нашими условиями. Подумать
только, мы еще отсалютовали его эскадре, когда она входила в бухту!
Мы сыграли в очень опасную игру. Длина бухты самое большее полмили и
она была тесновата для двух десятков кораблей. Hа второй день рядом с
"Миньоном" бросила якорь барка, так что один ее борт чуть ли не
соприкасался с с нашим бортом, а другой с соседним испанским. Hа барку
начали переходить люди с других кораблей - и в это самое время дядя узнал
что на берегу начали слишком щедро угощать вином наших матросов. Он послал
вице-королю своего помощника. Я видел как подходила шлюпка к адмиральскому
галиону, как Баррет поднялся по трапу, как исчез на корме - а минутой
спустя какой-то человек выскочил на палубу галиона, размахивая белым