"Джеймс Херберт. Оставшийся в живых" - читать интересную книгу автора

более справедливым наказанием, чем то, которое она терпела все эти годы.
Эмили подтянула ноги подальше от трупа и осталась так сидеть, ожидая
пока успокоится сердцебиение и дыхание войдет в обычный ритм. Ей еще
понадобятся силы и мужество, чтобы уложить его обратно в постель. Потом
нужно будет надеть на него пижаму и помыть, чтобы все выглядело так, как
будто она ухаживала за ним во время болезни должным образом. А уж после
этого она позвонит доктору, разыгрывая убитую горем вдову, не подозревавшую,
насколько тяжело был болен ее муж. В душе она понимала, насколько нелепо
будет звучать ее рассказ, и что врачу достаточно будет лишь одного взгляда,
чтобы понять, что состояние крайнего истощения, в котором находился Сирил,
это результат разрушительного воздействия болезни в течение даже не дней, а
недель. Но сейчас она гнала от себя эти мысли.
Вдруг по ее телу пробежала дрожь. До сих пор она как-то не замечала,
насколько в комнате холодно. У нее мелькнула мысль, что ему, может быть,
каким-то образом удалось открыть окно, чтобы позвать на помощь. Она
посмотрела на окно: нет, оно закрыто и задвижки в своих гнездах, даже шторы,
как обычно, приспущены. Странно, что холод, который она ощущала, не был
обычным холодом зимнего дня; это был какой-то особый холод, обволакивающий и
пробирающий до самого нутра. Наверное, именно такой холод всегда
сопутствовал смерти.
По-настоящему ее затрясло, когда до ее ушей донесся тихий звук смеха.
Казалось, чья-то ледяная рука сжала ее сердце, кровь в жилах застыла, а все
тело сразу окоченело. Она с трудом заставила себя повернуть голову и
посмотреть на распростертое перед ней тело, боясь увидеть своими глазами то,
что уже услышали ее уши. Сирил был неподвижен. Несколько мгновений она
смотрела на него, ожидая, не раздастся ли звук снова, прислушиваясь, не
исходит ли он от его мертвого тела. Она слышала, что даже после смерти трупы
иногда шевелятся и издают звуки; это, якобы, как-то связано с образованием и
скоплением внутри них газов. Звук раздался снова: странный, похожий на
шепот, смех. И исходил не от трупа.
Казалось, он доносится с противоположного конца комнаты из темного
угла, заслоненного открытой дверью, но вместе с тем каким-то образом
заполняет собой всю спальню. Она пристально всмотрелась в окутанный мраком
угол и убедилась, что там никто не прячется. И все же она чувствовала
присутствие чего-то враждебного и это нечто вызвало у нее большее
отвращение, чем лежащий перед ней на полу труп. Затем она увидела, как дверь
начала медленно закрываться, отчего в комнате стало еще темнее; скудного
света зимнего дня, проникающего через полуприкрытые шторами окно, хватало
лишь на то, чтобы придать царившему в комнате сумраку мягкий серый оттенок.
Дверь захлопнулась с легким щелчком, и тени в спальне сгустились.
Эмили снова услышала шепот, и в этом шепоте ей как будто послышалось ее
имя. Вот он снова раздался, но уже из другого угла комнаты, потом из-за ее
спины, а теперь со стороны кровати. Потом оттуда, где лежал Сирил.
Она в ужасе уставилась на него.
Его лицо по-прежнему было обращено к потолку, но губы его едва заметно
двигались, когда он произносил, скорее шептал, ее имя. Внезапно его голова
повернулась в ее сторону, и она увидела, что теперь глаза широко раскрыты,
но по - прежнему безжизненны. Они напомнили ей глаза мертвой рыбы, которую
она видела на прилавке в рыбном магазине - такие же плоские и невидящие.
В полном оцепенении смотрела Эмили, как он приподнялся на локте и