"Филипп Эриа "Время любить" " - читать интересную книгу автора

- Я тебе уже говорил: не люблю, когда ты уезжаешь.
- Почему?
- Здрасьте! - сказал он, подняв на меня глаза, удивленный тем, как это
можно не понимать таких простых вещей. - Я все время думаю, а вдруг с тобой
что-нибудь случится.
- Да что случится? Слава богу, я уже десятки раз летала. И мы с тобой
тоже летали.
- Так то вместе, а когда мы вместе, ничего с тобой случиться не
может... Даже не так, просто я об этом не думаю, раз я тоже лечу.
Он знал такие слова, которые обладали тайным даром и пронзать меня, и
давать пищу моему уму. Бывало, я порой думала, уж не лукавит ли Рено, уж не
разыгрываем ли мы с ним некую условную комедию, где ему отведена роль
сына-обольстителя. Но нет. Рено действовал, только подчиняясь своим
инстинктам, и его отличала от ровесников редкая черта - что у другого могло
показаться нарочитым, у него как раз шло от неумения рассчитывать, от
отсутствия сдерживающего начала, а подчас и от отсутствия стыдливости.
Конечно, он был неглуп, но интуиция во многом превосходила ум. Как
мать, я отдавала себе в этом отчет. И тревожилась.
Так я и прожила последние сутки под обаянием этих слов. Вплоть до
отъезда и даже после отъезда. Все время перелета я думала только о Рено,
ведь мы так редко расставались. Высоко, высоко над пламенеющим морем я не
видела ничего, кроме своего сына: вот он раскинулся в плетеном кресле,
вытянул длинные голые ноги, на ступни его из глубины листвы падает
электрический свет, а неподалеку, в дверях кухни, стоит наша Ирма,
внимательно следит за нами и слушает, о чем мы говорим.
За те несколько дней, что я провела вне дома, так как пришлось на
месте все решать, все уточнять, сделать чертежи и только после этого дать
зеленый свет, я исстрадалась в разлуке с сыном. При любой передышке в
работе я уносилась мыслью к нему. Во время поездок, когда меня возили по
острову, я или погружалась в созерцание пейзажа, или, сделав вид, что
устала, сидела с закрытыми глазами, лишь бы ни с кем не разговаривать и
видеть его. Я представляла себе Рено, мечтала о нем. То он виделся мне с
Пейролем в пустом классе, таившийся от других, как таился от меня, ибо,
храня верность своему слову, я никогда не вмешивалась в их занятия. То
видела, как они катят на Ирминой малолитражке к морю, как по очереди ныряют
с моста, как уплетают наперегонки рыбацкую уху. Короче, мне их недоставало.
Только одна тень омрачала эти картины: неприятие моим сыном своего
товарища, его отказ завязать дружбу. И до того сильно омрачала, что в
следующую субботу я решила ускорить свой отъезд, тем более что на совещании
с моими клиентами все нерешенные вопросы наконец благополучно разрешились,
и я, не связавшись даже предварительно с континентом по телефону, что
отняло бы много времени, вечерним самолетом вылетела домой к своим
мальчикам.
В ночной тишине наш темный, запертый на замок Фон-Верт жил своей
тайной жизнью. Я плохо выспалась и волновалась, как школьница накануне
первого дня каникул. Да еще мне не терпелось увидеть своих мальчиков,
неожиданно появившись в нашем сарайчике.
Ночи стали короче. Я выехала рано на рассвете, еще в темноте, чтобы
избежать воскресного затора на шоссе, ведущем к морю, и легко добралась до
цели. Наш сарайчик еще спал, я осторожно открыла дверь и с первого взгляда