"Филипп Эриа "Время любить" " - читать интересную книгу автора - Я тебе уже говорил: не люблю, когда ты уезжаешь.
- Почему? - Здрасьте! - сказал он, подняв на меня глаза, удивленный тем, как это можно не понимать таких простых вещей. - Я все время думаю, а вдруг с тобой что-нибудь случится. - Да что случится? Слава богу, я уже десятки раз летала. И мы с тобой тоже летали. - Так то вместе, а когда мы вместе, ничего с тобой случиться не может... Даже не так, просто я об этом не думаю, раз я тоже лечу. Он знал такие слова, которые обладали тайным даром и пронзать меня, и давать пищу моему уму. Бывало, я порой думала, уж не лукавит ли Рено, уж не разыгрываем ли мы с ним некую условную комедию, где ему отведена роль сына-обольстителя. Но нет. Рено действовал, только подчиняясь своим инстинктам, и его отличала от ровесников редкая черта - что у другого могло показаться нарочитым, у него как раз шло от неумения рассчитывать, от отсутствия сдерживающего начала, а подчас и от отсутствия стыдливости. Конечно, он был неглуп, но интуиция во многом превосходила ум. Как мать, я отдавала себе в этом отчет. И тревожилась. Так я и прожила последние сутки под обаянием этих слов. Вплоть до отъезда и даже после отъезда. Все время перелета я думала только о Рено, ведь мы так редко расставались. Высоко, высоко над пламенеющим морем я не видела ничего, кроме своего сына: вот он раскинулся в плетеном кресле, вытянул длинные голые ноги, на ступни его из глубины листвы падает электрический свет, а неподалеку, в дверях кухни, стоит наша Ирма, внимательно следит за нами и слушает, о чем мы говорим. месте все решать, все уточнять, сделать чертежи и только после этого дать зеленый свет, я исстрадалась в разлуке с сыном. При любой передышке в работе я уносилась мыслью к нему. Во время поездок, когда меня возили по острову, я или погружалась в созерцание пейзажа, или, сделав вид, что устала, сидела с закрытыми глазами, лишь бы ни с кем не разговаривать и видеть его. Я представляла себе Рено, мечтала о нем. То он виделся мне с Пейролем в пустом классе, таившийся от других, как таился от меня, ибо, храня верность своему слову, я никогда не вмешивалась в их занятия. То видела, как они катят на Ирминой малолитражке к морю, как по очереди ныряют с моста, как уплетают наперегонки рыбацкую уху. Короче, мне их недоставало. Только одна тень омрачала эти картины: неприятие моим сыном своего товарища, его отказ завязать дружбу. И до того сильно омрачала, что в следующую субботу я решила ускорить свой отъезд, тем более что на совещании с моими клиентами все нерешенные вопросы наконец благополучно разрешились, и я, не связавшись даже предварительно с континентом по телефону, что отняло бы много времени, вечерним самолетом вылетела домой к своим мальчикам. В ночной тишине наш темный, запертый на замок Фон-Верт жил своей тайной жизнью. Я плохо выспалась и волновалась, как школьница накануне первого дня каникул. Да еще мне не терпелось увидеть своих мальчиков, неожиданно появившись в нашем сарайчике. Ночи стали короче. Я выехала рано на рассвете, еще в темноте, чтобы избежать воскресного затора на шоссе, ведущем к морю, и легко добралась до цели. Наш сарайчик еще спал, я осторожно открыла дверь и с первого взгляда |
|
|