"Филипп Эриа. Семья Буссардель (Роман) " - читать интересную книгу автора

другого офицера вместо него не прислали, хотя оккупация все еще
продолжалась, и через несколько недель Флоран осмелился воспользоваться всей
своей квартирой. Близнецов, Жюли и Батистину он поместил в бывшей спальне
австрийца, самой просторной комнате; гостиная вновь обратилась в гостиную,
отец остался в прежней своей спальне, а старшую дочку устроили около него, в
гардеробной. Аделина подрастала и входила в разум. Вдовец уже представлял
себе, как по естественному ходу вещей к ней со временем, когда воспитание ее
будет закончено, перейдет в доме роль хозяйки, обязанности ее покойной
матери.
После смерти жены Флоран никого не хотел видеть перед собою за столом
на том месте, где в течение десяти лет он привык видеть Лидию; но в день
возвращения близнецов он посадил там старшую дочь. Несомненно, он не
досадовал на то, что совершенно новое обстоятельство, такой радостный
случай, такой законный предлог позволили нарушить установленный им порядок -
держать пустым место Лидии: не мог же он соблюдать это правило вечно. Рамело
сидела по правую руку хозяина, а рядом с нею - Жюли; по левую руку отца
восседали на высоких детских креслицах Фердинанд и Луи, которых придерживали
ременные подхваты; между близнецами сидела Батистина. Бывшую деревенскую
пастушку назначили няней, полностью освободив от всех иных обязанностей; и
теперь ей полагалось убаюкивать, обмывать, забавлять двух наследных принцев
и быть их рабою.
За десертом всех ждал сюрприз: Жозефа подала бутылку вина, которую
хозяин велел ей охладить на окошке в кухне. Это оказалось шампанское, отец
выбрал самое сладкое - по вкусам девочек; пробка шумно ударила в потолок, и
бутылка, обошедшая кругом стола, вызвала веселое возбуждение раньше, чем ее
распили. Решили провозгласить тосты в честь новорожденных. Было условленно,
что каждый должен придумать собственное пожелание, отличное от других, но
называть имена только Фердинанда и Луи. Отец выставил это условие из
осторожности, опасаясь, что какой-нибудь намек, горестное воспоминание
набросит траурный покров на семейное торжество. Ведь в конце концов вдовцу
приятно было сидеть во главе праздничного стола, за которым собралось
четверо его детей и три женщины, приставленные к ним для услуг. При жизни
Лидии такого рода собрание показалось бы ему скучным, а теперь он не
чувствовал себя чужим в этой компании.
Каждый вставал со своего места и, подняв бокал, произносил тост, в
котором сказывался характер выступавшего. Поочередно выпили за здоровье
близнецов, за их благочестие, за их счастье. Флоран сказал: "За их
преуспеяние в жизни",- выразив одним этим словом решительно все. Рамело
пожелала высказаться последней, и все ждали от нее чего-нибудь смелого.
- Пью за того из двойняшек, кто первый женится! - воскликнула она.
Остальные женщины запротестовали, захохотали. Бедненькие ангелочки! О
чем им говорят! В их-то возрасте!.. Только отец был по-прежнему серьезен и,
предавшись этим матримониальным мыслям, молча смотрел на сыновей.
Но близнецам, вероятно, наскучило слишком долгое пиршество, и они
задремали на своих насестах. Все примолкли - надо было уложить малюток в
постель. Батистина взяла их на руки и понесла в "белую часовенку", как она
говорила. Тогда и обе сестрицы, отяжелев от слишком обильной еды и капельки
шампанского, не стыдясь, тоже отправились вздремнуть. Рамело ушла к себе, а
Жозефа, которая чокнулась с господами, стоя у стола, собрав посуду, унесла
ее на кухню.