"Джеймс Хэрриот. О всех созданиях - прекрасных и удивительных" - читать интересную книгу автора

под понурившуюся овцу и принялся сосать ее. По-видимому, первые его усилия
остались втуне - во всяком случае, он несколько раз сердито боднул вымя
крепким лобиком. Но затем его хвостишко блаженно задергался.
- Ну, хоть рюмочку-другую она ему уделила! - Роб засмеялся.
Герберт был не из тех, кого можно игнорировать, и толстая овца, как
скверно она себя ни чувствовала, волей-неволей повернула голову и посмотрела
на него. Затем обнюхала привязанную шкурку словно бы равнодушно, но через
две-три секунды несколько раз лизнула ягненка и испустила знакомый утробный
смешок.
Я начал собирать свое снаряжение.
- Ну, будем надеяться, - сказал я. - Они ведь одинаково нужны друг
другу.
Когда я выходил из загона, Герберт в своей новой курточке по-прежнему
упоенно сосал и сосал.
Всю следующую неделю я как будто вообще не надевал пиджака. Окот был в самом
разгаре, и каждый день я с утра до вечера только и делал, что окунал руки по
плечо в ведро с теплой водой на всех ближних и дальних фермах - в загонах,
в темных углах сарая, а чаще - под открытым небом, ибо фермеры в те годы
считали, что ветеринару так и надо по часу стоять на коленях без пиджака под
проливным дождем.
К Робу Бенсону мне пришлось заехать еще раз - вправить матку овце
после тяжелого окота. Главная прелесть этой работы заключалась в весьма
утешительной мысли, что передо мной не корова.
Да, особенно потеть мне не довелось. Роб перекатил овцу на бок, обвязал
ей задние ноги веревкой, которую закинул себе за шею, так что роженица почти
встала на голову. В такой позе ей было трудно увертываться, и,
продезинфицировав матку, я почти без усилия водворил ее на место, а затем
осторожно ввел руку, чтобы проверить, все ли в порядке.
Засим овца, как ни в чем не бывало, удалилась со своим семейством к
заметно увеличившемуся стаду.
- Поглядите-ка! - рявкнул Роб, перекрикивая невообразимый гомон
вокруг. - Вон старуха с Гербертом. Правее, правее, посреди вон той кучки!
Мне все овцы казались одинаковыми, но Роб, как и всякий пастух,
различал их без малейшего труда и тотчас узнал эту парочку.
Были они у дальнего края выгона, и мы оттеснили их в угол - мне
хотелось рассмотреть их получше. Овца при нашем приближении грозно топнула
ногой, оберегая своего ягненка, и Герберт, уже сбросивший мохнатую курточку,
прижался к боку приемной матери. Я обнаружил, что он заметно растолстел.
- Ну, уж теперь вы его замухрышкой не назовете, Роб!
Фермер засмеялся.
- Да где там! Мошна у старухи прямо коровья, и все достается Герберту.
Повезло малышу, одно слово, да и ей он жизнь спас. Не вытянула бы, если бы
не он, это уж верно.
Я обвел взглядом сотни бродящих по выгону овец, загоны, в которых стоял
оглушительный шум, и обернулся к фермеру.
- Боюсь, я что-то зачастил к вам, Роб. Ну, будем надеяться, что теперь
вы меня долго не увидите.
- Пожалуй, что и так. Дело-то к концу идет. Чертово время - окот,
верно я говорю?
- Да, лучше слова не подберешь. Ну, мне пора, не буду вам мешать.