"Джорджетт Хейер. Запретные желания " - читать интересную книгу автора

если ты ей дашь от ворот поворот!
Это было ужасным ударом, но Нелл не выдала себя, что принесло ей хоть
и слабое, но все-таки утешение; и она благодарила судьбу, что узнала правду
прежде, чем успела показаться смешной, выставив перед светом свои чувства
или утомив и наскучив милорду своей чрезмерной преданностью, что, как она
узнала уже в свой первый сезон, считалось совершенно немодным. Что же
касалось того, чтобы дать от ворот поворот леди Орсетт - а ей не
понадобилось много времени, чтобы выяснить имя любовницы милорда, - то это
стремление, как и ее прежние мечты, относилось, скорее всего, к области
фантазии и уж конечно казалось совершенно нереальным сегодня, когда милорд
требовал от нее отчитаться за свои долги.
- Скажите мне правду, Нелл!
Его голос, мягкий, но с отчетливыми повелительными нотками, отвлек ее
от торопливых и путаных мыслей. Но ему же нельзя сказать правду, ибо даже
если он и простит ее за непослушание, он вряд ли простит Дайзарта, для
которого, как он считал, не может быть никаких оправданий. А если он теперь
откажется вызволить Дайзарта из всех его неприятностей и не позволит делать
этого и ей тоже, что станет с Даем и в конечном итоге с бедным папой? Не
так давно он довольно мрачным тоном заметил, что лучше всего было бы купить
Дайзарту военную форму и отправить его в Индию, в армию лорда Веллингтона;
вполне возможно, что именно это он и сделал бы, узнай он о новой беде
Дайзарта. К тому же не было сомнений, что Дайзарт ухватился бы за это
предложение, потому что у него всегда была склонность к военной карьере. Но
отец, младший сын которого был еще школьником и учился в Харроу1,
отказывался даже говорить об этом, а с матушкой, при одной только мысли о
том, что ее обожаемый первенец подвергнет себя опасностям и лишениям
военной кампании, случались нервные приступы.
Нет, о том, чтобы сказать правду, не может быть и речи; но как
объяснить трату трехсот фунтов, не имея ни одного счета для подтверждения
расходов? Дочери лорда Певенси не было надобности долго ломать себе голову
над этим вопросом: вряд ли кому-либо лучше, чем членам семьи Ирвинов, было
известно, куда могут бесследно исчезать деньги.
- Это не Дайзарт! - быстро проговорила она, - Боюсь, что это я! - Она
увидела, как он переменился в лице, взгляд стал настороженным, у рта
пролегли твердые линии, и ей внезапно стало страшно. - Прошу вас, не
сердитесь! - едва дыша, попросила она. - Обещаю, что это больше не
повторится!
- Уж не хотите ли вы сказать, что проиграли их?
Она снова опустила голову. Помолчав, он сказал:
- Мне, наверное, следовало бы знать, что это и у вас в крови.
- Нет, нет, ничего подобного! - воскликнула она со страстной
искренностью. - Но мне показалось таким глупым и старомодным не играть,
когда все играют, а потом я проиграла и подумала, что, может быть, фортуна
переменится, но этого не случилось, и...
- Можете не продолжать! - сказал он. - Еще не было на свете игрока,
который не думал бы, что фортуна должна перемениться! - Он, хмурясь,
посмотрел на нее и добавил ровным голосом: - Нелл, мне очень не хотелось бы
принимать меры, которые лишили бы вас возможности играть во что-либо, кроме
"серебряной мушки" или пульки, но я вынужден предупредить вас: я не допущу,
чтобы моя жена стала фараонщицей2.