"Сирил Хейр. Смерть играет (Когда ветер бьёт насмерть) ("Франсис Петигрю") " - читать интересную книгу автора

предметом для обсуждений оркестрантов. Было ясно, что со своего дирижерского
помоста он различал лишь два первых пюпитра струнников, а его манера не
замечать на улице знакомых вошла в поговорку. С другой стороны, он с
невероятной легкостью читал ноты, хотя насколько больше при этом полагался
на свою феноменальную память, чем на лежащую перед ним партитуру, оставляло
простор для размышлений. Поскольку оркестр редко осмеливался исполнять
современные сочинения, решить этот вопрос было довольно сложно. Важно то,
что благодаря своему опыту и темпераменту Эванс был музыкантом высшего
класса. Близорукость помешала ему сделать карьеру в какой-либо другой
области человеческого знания, и он целиком посвятил себя музыкальной жизни
графства. Как и следовало ожидать, обитатели Маркшира, уважая Эванса, вместе
с тем воспринимали его как нечто само собой разумеющееся и крайне
удивлялись, когда приезжие говорили, что маркширцам ужасно повезло иметь
такого выдающегося дирижера.
Эванс вытащил из кармана потертого костюма какие-то бумаги и уткнулся в
них носом.
- Полагаю, в этом сезоне мы дадим наши обычные четыре концерта,- резко
и отчетливо сказал он.- Два до и два после Рождества.
Послышался одобрительный гул.
- Я заблаговременно снял Сити-Холл на первый четверг ноября,- вставил
свое слово Диксон.- Это будет подходящей датой для первого концерта.
- Отлично. Далее... Полагаю, наши подписчики ожидают, что, как и на
каждом концерте, будет исполняться какая-либо особенная вещь.
- Уж без этого никогда не обходится!- со вздохом заметила мисс Портес.
Великолепная скрипачка, полная, цветущая молодая женщина, она отличалась
редким пессимизмом непонятного происхождения.
- М-да, нам нужно что-нибудь исключительное,- продолжал Эванс.- Я хотел
предложить для первого концерта скрипку, скажем, Люси Карлесс. Она сказала,
что к тому моменту уже вернется в Англию.
Упоминание имени Люси Карлесс, знакомое Петигрю по афишам, было
встречено членами комитета с почти единодушным одобрением. Единственной, кто
не торопился выразить свое согласие, оказалась, как ни странно, миссис
Бассет. Она поджала губы, подняла брови и склонилась к Диксону. Сидевший
рядом с ним Петигрю уловил быстрый обмен словами, смысл которых остался для
него непонятным.
- Вы уверены, что ничего не имеете против, мистер Диксон?
- Против? Я? Что я могу иметь против Карлесс!
- Итак, Люси Карлесс,- подвела итог миссис Бассет, пожалуй, с излишним
восторгом обращаясь к Эвансу.- Это будет восхитительно! И что она исполнит?
- О, Бетховена, мистер Эванс!- взмолилась мисс Портес.- Пожалуйста,
пусть это будет Бетховен!
- Снова здорово!- ворвался в разговор звучный голос сидящего в углу
гостиной мистера Вентри.- Мы уже слышали Бетховена в позапрошлом году. Есть
ведь и другие композиторы!
- Мы несколько запоздали со столетием Мендельсона,- заметил Эванс,
оставив без внимания эти возражения,- но лучше поздно, чем никогда. Люси
замечательно исполняет Мендельсона. Так что попробуем его.
- Захотят ли в наше время слушать Мендельсона...- начала мисс Портес,
но миссис Бассет оборвала ее:
- Чепуха, Сьюзен. Им придется послушать, даже если он им не нравится.