"Джеймс Хайнс. Царица Джунглей ("Издай и умри")" - читать интересную книгу автора

университетское издательство отказалось от своего предложения, несмотря на
отчаянные многочисленные звонки Пола в Англию. Он предлагал внести все
необходимые коррективы или даже полностью переделать книгу. Затем возникла
долгожданная вакансия, но кандидатура Пола даже не рассматривалась. Место
получил приглашенный профессор, уже некоторое время работавший на кафедре,
высокомерный британец, чья крикливая многословная книжонка тем не менее была
удостоена премии.
И самое удивительное: книга Элизабет имела еще больший успех, чем
творение упомянутого профессора, а университеты, которые до той поры не
хотели даже приглашать ее на собеседования, теперь звонили ей прямо домой и
заочно предлагали место. За очень короткое время все в жизни Пола
перевернулось с ног на голову: Элизабет вот-вот должна была получить
постоянную должность в Чикагском университете, профессор из Англии захватил
старый кабинет Пола с видом на реку, а самого Пола переселили в кабинет
рядом с лестницей с видом на электростанцию и автомобильную стоянку. Ему
приходилось делить помещение с преподавательницей и заслуженным старичком
профессором. Первая страдала сильнейшим неврозом и забросала всю комнату
сигаретными окурками и полупустыми банками из-под минеральной воды для
желудочников. А старичок приходил в университет дважды в неделю, садился в
свое кресло и почти сразу же засыпал над разваливающимся изданием "Семи
типов двусмысленности".
Сегодня, однако, Пол пролетел по университетским коридорам с
головокружительной легкостью счастливого молодожена. Он что-то напевал себе
под нос, работая с копировальной машиной, и фамильярно подмигивал
секретарше. И пока студенты спокойно дремали в жаркой аудитории, Пол с
воодушевлением читал лекцию, положив ноги на стол, теребя карандаш и глядя в
окно на блестящий от яркого солнечного света снег. Он думал о своей будущей
жизни в Чикаго: об огромных книжных магазинах, задымленных джаз-клубах, о
Художественном институте.
Вернувшись в кабинет, Пол увидел старенького почетного профессора, уже
спящего над томиком Эмпсона; седая голова по-стариковски свесилась на грудь.
Но даже эта жалкая картина не смогла сегодня испортить Полу настроение.
Кто-то когда-то рассказывал ему, что старик в давние годы воевал в
Нормандии, поэтому Пол наклонился над спящим и в самое ухо произнес ему
громким шепотом: "Ложись!" Профессор, вздрогнув, подскочил в кресле и широко
раскрыл глаза, представив себе, видимо, один из печальных эпизодов высадки
союзников.
- Присутственные часы, - произнес Пол, подняв вверх указательный палец.
Когда "седая древность", шаркая ногами и все еще немного дрожа,
удалилась, Пол запер дверь, закрыл жалюзи от ослепительно яркого снега за
окном и погасил свет. Затем сдвинул в сторону все банки с "диет-колой",
положил ноги на стол и продолжил мечтать о Чикаго. Конечно, все это он мог
бы иметь уже год назад, если бы последовал за Элизабет в качестве сотрудника
газеты. Зато насколько значительнее он будет выглядеть теперь, когда
сможет - да-да, сможет - отрекомендоваться университетским преподавателем
литературы из Чикагского университета. Или, допустим, из Северо-Западного
университета. Или даже из Де Поля или Ла Саля. Теперь он стал не очень-то
разборчив.
Пол представил себя в слегка помятом дорогом костюме и широком
развевающемся плаще, беседующим в уютном книжном магазине на Миракл-Майл с