"Джеймс Хайнс. Расклад рун ("Издай и умри")" - читать интересную книгу автора

* Моя вина (лат.).

Вирджиния закрыла рот, снова наклонила колени в сторону, одернула юбку
и скрестила руки на груди.
Карсвелл молча наклонился над столом, собрал рассыпавшиеся листки в
стопку и постучал ими по столу, выравнивая их. Глаза его блестели так,
словно он сжимал в руках не стопку бумаг, а ее горло. У Вирджинии внезапно
возникло желание бежать. Вдруг Карсвелл сунул руку в жилетный карман и, к ее
величайшему изумлению, достал оттуда свое знаменитое пенсне и церемонно
нацепил на переносицу.
- Я готов, - сказал он, взирая на Вирджинию сквозь блестящие стекла
пенсне, - взять на себя часть ответственности за научное фиаско сборника и
предлагаю вам поставить мое имя в качестве основного автора данной работы.
Впервые за все время беседы Вирджиния возблагодарила судьбу за то, что
слушает Карсвелла сидя. Если бы она сейчас стояла, то, несомненно, упала бы,
рухнула бы от шока, словно секвойя под ударом топора. Но так как она
все-таки, к счастью, сидела, Вирджиния просто смертельно побледнела и
открыла рот.
Карсвелл пристально наблюдал за ее реакцией сквозь круглые стеклышки
пенсне, ожидая, пока Вирджиния успокоится. В течение какого-то мгновения она
не могла думать, не то что говорить. И единственная мысль, которая наконец
пришла ей в голову, была: "Ну конечно, мне следовало давно предвидеть
подобное развитие событий. Он все время стремился к этому".
- У вас впереди долгая и весьма продуктивная карьера, профессор
Даннинг, - проговорил наконец Карсвелл, когда почувствовал, что Вирджиния
никак не может найти слов, - и, мне кажется, вам следует руководствоваться в
решении данного вопроса моим долгим и очень богатым опытом.
Вирджиния поняла, что встает с табурета, только потому, что увидела,
как поднимаются глаза Карсвелла, следя за ее движением. Кто-то будто тянул
ее за невидимые нити. Единственное, что ей приходило в голову в качестве
ответа, были какие-то жалкие клише, взятые из полуночных "мыльных опер". Она
в роли Аманды из "Мелроуз", в узкой юбке, вся преисполненная негодованием,
отбрасывает пышную гриву белокурых волос и восклицает: "Никогда, никогда,
скорее мир провалится в тартарары! Скорее ты сдохнешь, подонок, недоносок!"
На деле она только и смогла выдавить:
- Мне кажется, это несколько... несколько необычно, Виктор.
В конце концов, перед ней сидел Виктор Карсвелл, а не Кортни Торн-Смит.
- Я ведь только хочу защитить вас, дорогая, - ответил Карсвелл, изо
всех сил стараясь, чтобы его голос звучал возможно теплее, и от каждого
произнесенного им слова озноб пронизывал Вирджинию до костей. - Я предлагаю
вам с огромным риском для собственного имени принять вас под защиту моей
научной репутации.
От образа, который при этих словах предстал перед умственным взором
Карсвелла, у Вирджинии перехватило дыхание. Пришлось крепко сжать руки,
чтобы не выдать свое состояние. Я вовсе не твоя дорогая! Попробуй назвать
меня так еще раз, и я поведу тебя к декану. Да-да, попробуй, маленький
евнух, и вон тот штырь на столе будет торчать в твоем сердце!
Неожиданно гнев уступил место странной легкости - наверное, именно так
чувствуешь себя в последние мгновения жизни: мощным потоком, подобно
водопаду или смерчу на нее обрушились воспоминания о прошлом. В памяти