"Обратный отсчёт" - читать интересную книгу автора (Уралов Александр)

Ч-Е-Т-Ы-Р-Е!!! У КАЖДОГО ЕСТЬ АНГЕЛ

Средний Урал, Екатеринбург, 2033 год

Что бы уж сразу разобраться со всем этим делом — коротко скажу, что к январю я совсем опустился. Целей и желаний не было. Жить было скучно и неинтересно.

Я работал главным редактором новостей на одной из наших телекомпаний. Ну, сами понимаете — суета, дым коромыслом, матюги и оперативки, работа чуть ли не до полуночи и, практически, без выходных.

Сейчас, когда инет на самом своём подъёме, старые добрые команды новостёров, как ни странно, снова в моде. Все эти инет-пэты конечно же хороши, но одно дело смотреть пэт, тупо сдёрнутый с камеры слежения, а другое дело — не только показать новость, но и наполнить её смыслом закадровой начитки, да ещё и выразить своё личное мнение касательно произошедшего события.

Может, я просто становлюсь старым? Рановато, вроде бы….

Но, чёрт возьми, я хорошо помню, как появилась эта мода на сетевое воровство разных вуайеристских хохмочек, маленьких трагедий и трагикомедий — напрямую с уличных камер. Боже мой, я даже отчётливо помню те времена, когда слова «пэт» ещё не существовало, а в словаре, набрав английское «pat», вы получали в качестве перевода только: 1) похлопывание, 2) комок.

Ну, дурацкое дело — нехитрое. Хакнешь десятка два камер и набираешь материал, пока служба безопасности не перекроет тебе кислород. Самое большее, что тебе предъявят — небольшой штраф, да и то надо основательно насолить какому-нибудь человечку, чтобы дело до суда дошло. К примеру, запускаешь в инет тяп-ляп смонтированный сюжетец — пэт — о том, как некий гражданин в пьяном виде с проституткой торгуется, а потом в драку лезет, о цене не договорившись. Причём морду его пьяную чёрным шильдиком не прикрываешь, а, наоборот, во всех ракурсах показываешь. А тот возьми, да и окажись средней руки чиновником или мало-мальски приличным бизнесменом.

Естественно, шум-гам, дым коромыслом. Да только поймать тебя на том, что это именно ты сюжетец монтировал — стоит денег… да немалых. Вот и утрётся такой тип, предварительно обложив матюгами все пэты мира, глобальный инет, его доступность, всех хакеров, законы и их служителей, а также чёрта, чёртову мать, правящие круги и всю вселенную в придачу. Хотя — не шляйся по ночам в пьяном виде, а уж тем более не скандаль со жрицами любви!

Честно говоря, пэттинг — забава совсем уж для дебилов. Бывает, кликнешь на свежеиспечённый инет-канал и кроме самопадающих невест на свадьбе, уличных драк, перестрелок и автомобильных аварий так ни черта и не увидишь. А такого барахла по инету — тьма. Незачем и искать.

То ли дело официальное инет-СМИ. Тут уж приходится покрутиться. Зато сюжеты наши — от официозных до хохмочек — нарасхват. Самые крупные инет-каналы нашими сюжетами пользуются. У нас всё без обмана, а уж тем более без этих новомодных штучек, когда человеку вклеивают чужое лицо и моделируют под него голос. Иной раз даже специалисты едва-едва докапываются, что пэт, где изрядно наклюкавшийся губернатор в обнимку с пьяной бабой на вечеринке в бассейн падают — не более чем подделка.


Ну вот, разворчался, сел на любимого конька. А дело-то не в пэтах! Я — мужик достаточно солидный и занятой. Поэтому, повторюсь, вымотался к марту до полного отупения.

На Китайский Новый год я, правда, немного отдохнул, ухватив в качестве любовницы одну смазливую корреспондентку, которую недавно принял на работу вопреки желанию нашего босса-учредителя. Толстый такой бабай… терпеть его не могу.


К сентябрю девочка закатила мне истерику, мол, ей надоело, что её все воспринимают всего лишь как любовницу шеф-редактора, отважно прыгнула в постель солидного банкира, а к октябрю выскочила замуж за его заместителя, сына одного крупного чиновника из правительства Пермской автономии.

Всё это для меня прошло на удивление без эмоций… слишком много было работы. События следовали одно за другим, начиная с июля, в котором, по традиционному течению жизни, информповодов для новостей и быть-то не должно! Рухнул строящийся пешеходный мост; стреляли в ночном кафе-шашлык и уложили с десяток азербайджанцев; премьер-министр правительства Малого Урала неожиданно подал в отставку; в Кремле показали дулю нашему губернатору по поводу его любимого проекта и старик по этому поводу опять нахимичил с пошлинами на дорожных магистралях. Вдобавок, две крупных компании перегрызлись между собой из-за землеотвода; в лесах под городом искали следы инопланетян, а нашли упавшую иранскую ракету; к нам приезжали несколько «легенд русского рока»; учредители нашего инет-канала всерьёз заявили о том, что намерены продать нас, как непрофильный бизнес. И под занавес всей этой летнее-осенне-зимней суматохи моя бывшая жена подала на меня в суд за слишком низкие алименты, подозревая, — вот дура-то, — что я отстёгиваю ей денежку только с официальной зарплаты… Словом, вокруг меня все, как с цепи сорвались.

К ноябрю, который и в мирные-то времена никогда не был тихим и спокойным, я весь издёргался, много ругался, ещё больше пил и 29 декабря на корпоративной новогодней вечеринке от души съездил по морде нашему жирному бабаю. Сила отдачи мгновенно выкинула меня на улицу, в ранге полностью безработного… и с негласным «волчьим билетом», как какого-нибудь нашкодившего кандидата в граждане Малого Урала.

Но я не унывал, поскольку в чуланчике, в стареньком неработающем роботе-пылесосе, чей корпус держится на двух винтах, у меня хранилась радующая глаз тугая пачка американской валюты. Память о последних предвыборных баталиях, кстати, более обогативших меня мизантропией, чем долларами. Честно говоря, начиная работать в команде нашего всеми уважаемого начальника трассы Екатеринбург-Новосибирск господина Бо Цзюй-И, я не был таким циничным. Однако к концу кампании этот самый цинизм лез из меня, как перья из старого пуховика.

Жаль, пачка худела намного быстрее, чем мне бы хотелось, поскольку теперь уже с цепи сорвался я… и изо всех сил «оттягивался по полной программе», пока сырой январской ночью не обнаружил себя на незнакомом шоссе где-то за городом.

В носках.

Плащ и всё остальное было на мне. Не было только модельных «эмирских» сапог с загнутыми носками, купленных ещё в те времена, когда я был счастливым семьянином. Ногам было зябко.

Покачиваясь, я нащупал резиновыми пальцами кошелёк в кармане. Стараясь не переступать с ноги на ногу деревянными холодными ногами, я прищурился в чёрную глубь кошелька. На ощупь что-то бумажное в нём было… но сумма не определялась. Пришлось тащиться метров пятьдесят до ближайшего фонарного столба.

Странно… деньги были на месте, равно, как и ключ-пароль от квартиры, часы-сотик на руке и обручальное кольцо на пальце левой руки. Оглядевшись, я ещё раз убедился в том, что нахожусь, скорее всего, на кольцевой объездной дороге. Вот, вдали светятся знакомые огоньки старой телевизионной башни, а за чахлыми деревьями лесополосы просвечивает редкими огоньками жилой массив с неизменным ярко-красным фонарём пропускного пункта…

Опять же… если вспомнить, что по обочинам междугородных шоссе фонарей обычно не ставят… то можно сообразить, что я всё-таки близок к городу… к нашему чёртовому мегаполису, где разгуливать по ночам в носках не принято. А уж тем более на Крещение, при температуре плюс четыре градуса мокрого январского Цельсия.

Возможно, на морде у меня красовался синяк, но на ощупь определить было трудно — физиономия всё ещё была онемевшей, как это обычно бывает как у основательно наклюкавшихся безработных шеф-редакторов, так и у простых людей. Плащ был чист… во всяком случае, спереди.

Какого чёрта? Как я здесь оказался? И где моя обувь?

Я попытался порыться в памяти, но вспомнил только, что утром менял доллары… и по старинке взял всё кэшем… а потом… потом — трёх симпатичных девочек, сидевших на скамейке с дорогим шампанским, которое мы с Вовкой разливали им по пластмассовым стаканчикам. На коленях у самой красивой девушки лежала коробка с конфетами… и… ёлки-палки, я купил каждой из них по золотой цепочке!

Точно. И полулегальная ювелирка красовалась всего-то в двух шагах…

И помнится, мы с Вовкой выспрашивали девушек о стоимости одной модной цепочки, а они отвечали нам, что кавалеры могут купить им одинаковые, поскольку они (девушки) есть навек неразлучные подруги и красоваться в идентичных цепочках им — хи-хи-хи — не в лом! И вообще, при местном демографическом напряжении — соотношении женщин к мужчинам как десять к шести, замуж они могут выйти только гипотетически, да и то форма брака будет определяться, как «официальное многожёнство». А им, мол, такое не очень-то нравится. Словом, обычный трёп с девочками, непрерывно хихикающими, посасывающими насвой под языком и пожирающими конфеты «Сугомак» со страшной скоростью. Девочками, до заикания обрадованными тому, что на них обратили внимание. По-моему, они даже сменили насвой на лёгкий афродизиак-насвой, готовясь, так сказать, не оплошать, если дело дойдёт-таки до старого, как мир, «чмок-чмок, джага-джага».

А потом непослушными пальцами я отстёгивал им деньги, смутно соображая, сколько же всё-таки надо отдать, а сколько оставить.

Весело…

Они, значит, всё-таки отоварились. И даже вернулись к пьяному дяденьке-спонсору и его забавному другу, а Вовка (или я сам? не помню…) за это время уже прикупил три бутылки шампанского «Янычар» и коробку конфет «Гора Сугомак», чтобы отпраздновать знаменательное событие — знакомство. Ах, да… ещё и водка была… о-о-о, Господи! И мы её пили.

Ну, парень, ты даёшь!


Впрочем, хрен с ними, с деньгами. Как говорится, откуда пришли…

Будем решать проблемы по мере их поступления. Прежде всего, я сканировал окружающий район. Конечно, сканер-программы, установленные на частные сотики — серьёзное нарушение закона. Однако в один прекрасный день я выложил кругленькую сумму за эту штуку и никогда не пожалел о содеянном. Сканер информировал меня о том, что поблизости не было ментов. Уже хорошо… и даже больше! Очень хорошо, великолепно! Людей поблизости также не было, разве что те, кто отключил свои девайсы, лелея коварные планы…

Но для грабежа заштатная дорога плохо подходит. Здесь можно проторчать до самого рассвета, отключив свой сотик, чтобы быть недоступными для сканера, но так никого и не дождаться. Как говорится, овчинка не стоит выделки. Мне это было понятно даже в том затуманенном состоянии, в котором я пребывал.

Некоторое время я погордился собой, глупо улыбаясь…

С десяток камер наружного наблюдения торчали вдоль дороги и, естественно, много их было в жилом микрорайончике неподалёку. Но в поле их зрения я попадал на пределе зоны охвата. Впрочем, до того, как я попал на дорогу, я прошёл мимо, как минимум, полутора десятков этих неусыпных глаз… не считая тех, что беспристрастно зафиксировали мою пьяную личность в подъезде и в пропускном пункте. Ведь откуда-то я здесь появился?! Не унесло же меня ураганом из четырёх ласковых рук девиц на выданье прямо на обочину пригородного шоссе! Маленькая Дороти и её длинное путешествие к алкоголизму… Великому и Ужасному.

Ну и ладно… хватило ума нарезаться — будь готов к тому, что тебя выставят на посмешище твоим друзьям, родственникам и знакомым. Честно говоря, ума не приложу, кому бы это было нужно. Разве только какой-нибудь местный скучающий прыщавый юнец неумело сляпает пэт и выложит эту скучищу в инет.


Теперь надо как-то добираться домой. Машины нет-нет, да и проезжают… но ловить «бомбера» мне не хотелось. Тем более в носках…

Я попытался внятно и чётко назвать адрес. Губы слушались плохо. Вновь и вновь, я вполголоса проговаривал заветные слова, чтобы в нужный момент, заплетающийся язык меня не подвёл. С пятой попытки фраза выговорилась. Вот теперь можно звонить в таксопарк. Хорошо бы пришло RT — сити-такси с равнодушным и вежливым роботом-водителем…


Водитель был небрит, мрачен и неразговорчив. Впрочем, я тоже был нерасположен к болтовне. В машине было тепло и уютно. По ногам, удивительно кстати, дул горячий ветерок от обогревателя. В нагрудном кармане я обнаружил смятую пачку с единственной сигаретой.

— Курить можно?

— Кури.

— Спасибо… о, блин, зажигалку посеял…

— Держи.

— Спасибо.

— Не за что.

Я затянулся. От тепла голова снова закружилась, но теперь это было даже приятно.

— И что им ещё надо? — с горечью сказал водитель.

— Кому, пс-с-стите?..

— Да им, соплякам этим! Долбишься, долбишься на трёх работах… а потом он приходит домой и заявляет, что ты для него говна не стоишь! Слышь, а? Ты, отец, для него — говно на палочке!

— Сын?

— А кто же ещё? У тебя дети есть?

— Дочь. Одиннадцать лет. Я в-в-в разводе…

— Ну, жди. Тоже прилетит тебе плюха. Сейчас-то женат?

— Нет.

— Повезло… потом, хоть, легче будет от одной плюху словить… чем сразу от обеих.


Водитель долго рассказывал о том, как сын поступал в престижный ВУЗ, как пришлось «сунуть кому надо в лапу», как кувыркался он, отец, по всей автономии, выискивая работу поденежнее… как работал, как и сколько откладывал. О том, как жена профукивала деньги на тряпки и отдых… хотя сама и не работала. «А что? Я думал, пусть с сыном поездит, пока возможность есть! Я уж, так и быть, вкалываю, так зато сын обут-одет. И инет тебе, и скрэббл-драйв, и скейт-ганг, и мать твою за ногу, и прочие удовольствия!»

— Веришь ли, курорты ему оплачивал, дубина! Лишь бы учился хорошо, престижную работу получил. Он, блин, и получил! Вот она, мечта, сбылась! Водку пей, салют заказывай… а — шиш!!

Сегодня, — точнее уже вчера, — сын объявил о том, что, мол, папаня — человек несостоявшийся, старомодный и глупый. «Нет, ты видал сучонка, а?!»… Интереса у сына к нему, как к отцу и гражданину, нет никакого. И вообще, маму он, видите ли, еще как-то ещё терпит, потому что жалеет, а отец для него — противный злой дядька, вечно отсутствующий с утра до вечера, вечно ворчащий и вечно ругающийся с матерью, а по воскресеньям ещё и мрачно дующий бамбуковую водку в местной узбекской чайхане.

— Прикинь, друган, он мне заявляет, что моё высшее образование — это, мол, при царе Горохе получено! А я, между прочим, на заводе, как папа Карло… и не токарем-слесарем, всё-таки, а инженером-конструктором! Да хрен бы я с оборонного завода ушёл, если бы мне не нужны были эти долбанные деньги! Причём, заметь — на его учёбу! А тут он такое выдаёт… тьфу!


Водитель умолк. В голову мне лезло только какое-то сопливое: «Знаете, ваш сын ещё поймёт, что всё-таки любит вас!» — но это прозвучало бы говённо. Да и от тепла салона моя голова кружилась всё больше и больше… и это становилось уже неприятным.

Подкатив к самому подъезду, водитель остановился. Я неуклюже вылез, сходу угодив ногами в ледяную лужу, сунул ему в руку пару бумажек, что было ровно вдвое больше той суммы, о которой мы договаривались, махнул рукой на его вялую попытку полезть за сдачей во внутренний карман куртки и захлопнул дверцу машины.

Потоптавшись в луже, я снова открыл дверцу, сознавая, что от меня несёт жутким перегаром:

— Ты… это… ладно, чего уж там… дети есть дети. Когда-нибудь поймёт…

Водитель что-то буркнул в ответ, кидая в рот зелёную горошинку насвоя.

— Ладно, спасибо. Удачи! — сказал я, захлопнул дверцу и поковылял к подъезду.

Красный насвой — возбуждающий, синий — для памяти, зелёный — успокаивающий…


В лифте воняло.


Утром меня разбудил звонок нашего старого доброго криминального информатора Вовки, моего вчерашнего собутыльника. Зелёный с похмелья Вовка, ловко перекидывавший языком жёлтый, полулегального замеса, насвой, пытаясь как можно скорее избавиться от бодуна и обрести нежный кайф, открыл мне глаза на Великую Тайну Исчезновения Сапог. Оказывается, вчера мы вдвоём поехали к нему в гости. Куда делись розовые, как поросята, осчастливленные мною девицы, он не помнил. На его счастье его жена с детьми, — ты прикинь, братан, как повезло! — должна вернуться только завтра, в понедельник, что, кстати, вчера утром и подвигло Вовку на поиски весёлой компании.

Приехали.

Пока Вовка пытался соорудить закуску из того, что было в холодильнике, я безмолвно оделся и тихо исчез… неосознанно оставив в прихожей обувь, и кредитку на пятьсот американских долларов на тумбочке в прихожей.

В это время пребывавший в кулинарных хлопотах Вовка обессилел и уснул прямо на кухонном полу. Проснувшись поутру, он долго соображал, что к чему и — тотчас — ты не сомневайся, братан, я всё сразу понял! — позвонил мне с предложением «поправить голову» и забрать модные «эмирские» сапоги и валюту.

Я сказал ему, чтобы уж он сам добирался до меня и купил по пути не только пиво, но и свежий зелёный насвой. Я не очень-то люблю эту жвачку, но, в конце концов, пора было выбираться из запоя!

Потёртый старенький смартфон с десятками, если не сотнями, адресов и телефонов, когда-то непременно лежащий на моём рабочем месте, а со времён увольнения валяющийся в ящике домашнего письменного стола, я достал и положил на видное место. Пришло время составления резюме, звонков, рассылок и собеседований…

Поправлю голову, дам Вовке взаймы, как всегда, и выпровожу его из квартиры.


Надо начинать жить заново.


Тем более…

…тем более что моя дочь всё равно любит меня!


Вечером я лежу на диване, перегнав изображение со стен на потолок. Монитор-обои у меня ещё совсем новенькие и я любуюсь сочными цветами картинки. На одном из инет-каналов молодой человек интересно рассказывает о том, как глобальное потепление повлияет на Землю. «Не думайте, что просто-напросто в полузатопленной Якутии будут выращивать апельсины, а в Антарктиде вырастут секвойи, — говорит молодой человек. — Всё гораздо сложнее. Перераспределение влажных ветров приведёт к опустыниванию одних мест и постоянной слякоти в других. Готовьтесь к неприятному, необычному для нас будущему! Глобальный потоп? Не смешите меня! Выбросьте все карты, на которых рисуют 22-й век, как океан с торчащими пупырышками горных вершин. Нашим потомкам не придётся отращивать плавники, поскольку механизм динамики образования талых полярных вод…»

Я ловлю себя на том, что глаза мои закрылись. Полусон-полуявь окутывает меня блаженным покрывалом. Я вижу какие-то огромные, но изящные парусники, гордо несущиеся по тёплым волнам.

«…Пора строить стены, отгораживаясь от беспокойных соседей. И учиться жить за этими стенами!..» — говорит молодой человек.

Я плыву в пронизанных солнцем тёплых струях океанских течений. Надо мной плавно движется туша огромного белого кита. Он легко обгоняет меня…

«…Пора понять, что пятьсот лет гуманистической философии кончились. Начинается новая эпоха! Битва цивилизаций уже разгорелась!» — говорит молодой человек.

Вне всякой связи с его словами, я вдруг вижу себя гуляющим с дочкой по набережной. Она крепко держит меня за руку, и я думаю о том, что впереди мою Настёну ждёт счастливое будущее. Я знаю, что дочь — всё самое лучшее из того, что было и чего ещё не было со мной. Я знаю, что она — всё то, что есть и будет хорошего во мне. Я знаю, что…

«…жесточайшая борьба за новые ресурсы!..» — говорит молодой человек.


Настёна поднимает голову и настойчиво дёргает меня за руку.


— У каждого есть свой ангел! — строго говорит она.


И во сне я вдруг легко понимаю истинный смысл этих слов и радостно смеюсь, ошеломлённый необъятным океаном грядущих времён, который открылся мне, понявшему их глубинное значение, словно слова эти были ключом, распахивающим колоссальные железные врата, доселе скрывавшими от меня вселенную будущего.

Утром я просыпаюсь, но не могу вспомнить… помню только восторг открытия и щемящую радость любви к чему-то огромному и светлому… открывшемуся мне лишь на мгнеовение. Но я упрямо повторяю приснившуюся мне фразу, как некую мантру, помогающую мне очистить сознание, очистить душу, очистить мир:

— У каждого есть свой ангел!