"Грех и чувствительность" - читать интересную книгу автора (Энок Сюзанна)

Глава 15

Элинор проснулась поздно и неторопливо оделась. Ее тело болело в нескольких неожиданных местах, но не это было причиной ее медленного передвижения по комнате, словно девушка погрузилась в дневной сон. Все вокруг ощущалось по-иному; она ощущала себя другой, и это было то ощущение, которое ей скорее нравилось. Подумать только, Элинор намеревалась сделать своим большим приключением прошлой ночью всего лишь плавание.

Был уже двенадцатый час, когда она спустилась вниз. Девушка напевала, когда проскользнула в комнату для завтрака.

– Доброе утро, – произнес Закери, подняв взгляд от газеты.

Газета выглядела слегка помятой, но брат уже был третьим по счету, кто ее читает, после Мельбурна и Шея. К тому времени, когда газета достанется сестре, она будет далека от своего девственного состояния. Девушка подавила смешок. Как теперь и Элинор, благодаря Валентину Корбетту.

– Доброе утро, – ответила она, изгоняя из памяти образ зеленых сонных глаз. – Остались еще персики?

Брат кивнул, показав на буфет.

– Стэнтон снова наполнил чашу, когда твоя горничная объявила о том, что ты встала.

Элинор бросила взгляд на дворецкого.

– Благодарю тебя, Стэнтон.

– Миледи. И…

– О, и в утренней комнате ждут трое мужчин, чтобы отвезти тебя на прогулку или что-то в этом роде, – прервал дворецкого Закери.

– Неужели? – Элинор посмотрела в сторону коридора и утренней комнаты. – Я не давала согласия выходить с кем-то из дома этим утром.

– Очевидно, они появились только в надежде, что ты будешь свободна. И, как и было условлено, мы не прогнали их прочь, чтобы ты самостоятельно разобралась с ними.

– Что это за джентльмены? – спросила девушка, изучая выставленные на буфете блюда, и в настоящий момент совершенно не расположенная торопиться с завтраком. Никто из этих людей не был приглашен, и ни один из них не окажется маркизом Девериллом. Помимо того, что он не стал бы ждать среди стада претендентов, Валентин в любом случае не нанесет ей визит. Пошлая ночь была их – ее – моментом свободы и страсти. Он помог ей найти все это, и она была той, кто сказал, что не будет ничего большего.

Да, сделать это было, несомненно, очень мудрой вещью – даже до того, как она обнаружила, сколько удовольствия может принести подобная ночь. С точки зрения здравого смысла, было разумно положить конец всему до того, как все могло начаться, и особенно потому, что это могло уберечь Элинор от размышлений, где маркиз сейчас может находиться. Но, кажется, в данный момент ее здравый смысл не работал. Валентин вовсе не имел репутацию человека, способного на верность или на длительные романтические отношения. В действительности, Элинор едва ли могла назвать его отношения с женщинами даже «романтическими». К ним больше подходило слово «связи». А она была всего лишь еще одной женщиной в этой длинной веренице связей. Элинор нахмурилась. Но это было то, чего она хотела. Разве не так?

– Спроси Стэнтона, кто там ожидает, – ответил Закери. – Я занят.

Вздохнув, девушка приподняла бровь в направлении дворецкого.

– Стэнтон?

– Мистер Роджер Нолевилл, лорд Йен Вудс и лорд Чамбри, миледи.

– Ох.

Закери взглянул на нее поверх газеты, а затем вернулся к чтению, когда Элинор посмотрела на него.

– Что? – спросила она.

– Ничего. Просто заметил, что ты в хорошем настроении и не спрашиваю тебя о причине, потому что не хочу испортить его или нарушить правила, или что-то еще.

И как она должна отвечать на это?

– Хорошо, – сделала попытку Элинор. – Спасибо тебе.

– Пожалуйста. А что насчет полного надежд стада в утренней комнате?

– Я думала, что ты слишком занят, чтобы беспокоиться о них.

– Так и есть. Я просто напоминаю тебе об их существовании.

– Отлично. – Ни один из пришедших с визитом ни в малейшей степени не волновал ее, хотя девушка предположила, что Нолевилл был честным молодым человеком, разве что немного унылым. Тем не менее, он продемонстрировал некоторую сообразительность, если потрудился нанести визит без приглашения.

С другой стороны, она не была особенно заинтересована в том, чтобы провести день с любым из этих джентльменов. Элинор взяла персик, а затем положила его обратно в чашу.

– Полагаю, что грубо было бы заставлять их ждать.

– Так ты собираешься ехать со всеми тремя? – спросил Закери.

Девушка показала ему язык как раз в тот момент, когда Пип вбежала в комнату для завтрака.

– Моя гувернантка сказала, что вымоет мой язык с мылом, если я снова буду показывать его ей, – заметила девочка, схватив персик, отвергнутый Элинор и откусывая от него. – Но я не скажу ей про тебя.

– Спасибо, Пип.

– Пожалуйста. А кто эти незнакомые люди, пришедшие к тебе с визитом? – продолжила девочка. – Я никогда не видела их раньше, так что они не могут быть друзьями папы или дядей.

– Нет, они не наши друзья, – согласился Закери.

– Они здесь, чтобы встретиться со мной, – объяснила Элинор. – Они хотят взять меня на прогулку.

– Все трое?

– Да, – ответила она, стараясь, чтобы в ее голосе не звучало нежелание. Предполагалось, что это именно то, чего она хочет, а Закери доложит Мельбурну о любом колебании с ее стороны. В недавнем прошлом ее расписание было более организованным, но девушка не стала бы называть этот нынешний хаос более забавным, чем ту старую, уравновешенную жизнь, которую она вела прежде.

– Ну, я не думаю, что ты сможешь отправиться со всеми тремя сразу.

Очевидно, нет. Идея пришла ей в голову, и девушка снова повернулась к дворецкому.

– Стэнтон, кто из них прибыл первым?

– Лорд Чамбри, миледи.

Ах, тот тип с шеей, как у гуся. Элинор поджала губы. Чамбри был бы справедливым выбором, но в тот момент, когда она открыла рот, чтобы попросить Стэнтона избавиться от двух других, ее посетила внезапная мысль. Ей не нужно быть справедливой. Она может выбирать, с кем провести день, и это должен быть наиболее привлекательный для нее джентльмен из трех, и ей не нужно извиняться за свой выбор. Валентин научил ее этому – тому, что это не значит быть жестокой, а просто справедливой по отношению к себе.

– Стэнтон, пожалуйста, извести мистера Нолевилла, что я скоро буду готова. И дай двум другим джентльменам понять, что я ценю их интерес, и надеюсь скоро с ними увидеться.

Дворецкий кивнул и, круто развернувшись, вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Элинор сделала вдох и взяла другой персик.

– Хм, – пробормотал Закери, переворачивая страницу газеты.

Она проигнорировала его реакцию, вместо этого усевшись рядом с Пип.

– Какие у тебя планы на сегодня, моя дорогая?

– Ну, – ответила девочка, – я должна высидеть урок игры на фортепиано, а затем выполнить свои обычные занятия, но я подумываю о том, чтобы вместо этого отправиться в музей.

– Ох, неужели?

– Да. Папе это не понравится, но он в Парламенте.

– Тогда я заключу с тобой сделку, – предложила Элинор. – Ты пойдешь на свой урок фортепиано, а когда я вернусь со своей прогулки, я возьму тебя с собой в музей.

Маленькая ручка, покрытая персиковым соком, схватила ее за запястье.

– В самом деле? Это было бы великолепно. Потому что дядя Закери любит смотреть только на обнаженные статуи, а я люблю мумии.

Закери откашлялся.

– Это неправда.

Элинор игнорировала его.

– Тогда у нас будет…

– Это только потому, что я восхищаюсь мастерством, с которым они сделаны, – прервал ее брат.

– Мне тоже нравятся некоторые статуи, – произнесла Элинор, встречая его изумленный взгляд. Девушка не знала, что нашло на нее этим утром, за исключением того, что приключение с маркизом Девериллом наполнило ее такими ощущениями, которые она считала невозможными. И теперь ее просто не волнует, что другие люди – включая членов ее семьи – могут подумать о ней.

– Ты… ты не должна произносить такое, – запинаясь произнес Закери. – Господи Боже, Нелл. Это скверно.

– Если ты свободно можешь восхищаться мраморными грудями, то я также могу восхищаться тем, чем хочу.

Пип прикрыла свой рот обеими руками, но даже это не помогло ей сдержать свои смешки.

– Ты сказала «грудями», – хихикая, выговорила она приглушенным голосом.

– Вот видишь, что ты наделала? – рявкнул Закери, его загорелые щеки покраснели. Он вскочил на ноги. – Держу пари, что ты не стала бы разговаривать о таких вещах перед Нолевиллом.

– Хм. Я даже не думала об этом, – вслух размышляла Элинор, открыто улыбаясь. – Это определенно превратило бы утро в нечто интересное.

Прижав пальцы к виску, Закери бросил на сестру последний взгляд и, громко топая, вышел из комнаты. Она вместе с Пип некоторое время хихикали, а затем вернулись к своим персикам. Элинор ощущала голод этим утром, но в утренней комнате ее ждал визитер, да и ей поскорее хотелось оказаться на улице. Утро – вернее то, что от него осталось – выглядело великолепным, и понежиться в лучах солнечного света казалось хорошей идеей. Конечно же, ей хотелось покататься в Гайд-Парке, и это не имело отношения к выискиванию в толпе какого-то определенного человека.

– Разве ты не останешься и не позавтракаешь со мной? – спросила Пенелопа, когда ее тетя встала.

– Я не могу, Пип. Мне нужно ехать кататься.

– Но ты вернешься, чтобы пойти со мной в музей?

– Через два часа, – ответила Элинор. – Я обещаю.

– Хорошо. Я должна идти на свой урок. Думаю, что миссис Бевинс ждет меня.

Очевидно, Пенелопа обводила всех в доме вокруг своего маленького пальчика, и Элинор могла только надеяться, что девочка будет наслаждаться этой снисходительностью столько, сколько сможет. Определенно, это не продлится долго.

Или наоборот? Оглядываясь на прошлую ночь, девушке пришлось признать, что ее пессимизм по поводу унылого, распланированного будущего немного потускнел. Или, скорее, ему на смену пришло ощущение оптимизма и уверенности в себе, а Элинор даже не догадывалась, что ей этого не хватало. По крайней мере, теперь у нее есть основа для сравнения в спальне – хотя сравнивать после того, как она выйдет замуж, будет слишком поздно.

– Доброе утро, мистер Нолевилл, – произнесла она, вплывая в утреннюю комнату.

Сын графа вскочил на ноги.

– Леди Элинор. Я так рад, что вы решили покататься со мной этим утром.

Девушка изучила его белоснежный шейный платок, тщательно отглаженный пиджак и надежду на приятном, открытом лице. Он будет веселым компаньоном, хотя Элинор не могла обмануть себя в том, что ее сознание не будет блуждать в другом направлении. Ей было почти жаль бедного Роджера, несмотря на то, что он нанес ей визит без предварительной договоренности, и она совершенно в рамках приличий могла бы отказаться присоединиться к любому из трех джентльменов – или ко всем трем сразу – этим утром.

– Едем? – спросила она, предлагая ему направиться к двери.

Он прибыл в парном двухколесном экипаже, и если девушка правильно запомнила, то это был экипаж его старшего брата. Очевидно, Нолевиллы выбрали ее в качестве идеальной супруги для Роджера. Что ж, а у нее даже в мыслях не было ничего подобного.

Элинор нахмурилась, когда он подал ей руку, чтобы усадить на место. Это было неправильно. Девушка уже решила, что после того, как она получила свое приключение, она найдет мужчину, которого захочет, и выйдет за него замуж до того, как Мельбурн вмешается и подсунет ей какую-нибудь ходячую мумию. Роджер Нолевилл был гораздо менее агрессивен, чем некоторые другие поклонники, преследовавшие ее с недавних пор, так что, очевидно, Элинор могла без колебаний отправиться кататься с ним.

– Миледи, ваша горничная? – спросил он, заколебавшись, когда стоял на земле рядом с экипажем.

– Мы поедем в открытом двухколесном экипаже через Гайд-Парк, – отмахнулась девушка. – Едва ли мы будем в состоянии совершить нечто неуместное, даже если бы захотели это сделать.

Роджер залился краской.

– Я бы никогда не совершил ничего подобного, – запинаясь, пробормотал он.

– Нет. Нет, конечно же, вы бы так не поступили, – ответила она, почти такая же смущенная, как и ее спутник. Жизнь девушки изменилась прошлой ночью – или, скорее, изменилось ее восприятие жизни – но это не означало, что она теперь может игнорировать все, чему научилась в отношении приличий и правильного поведения. Очевидно, Валентин сделал гораздо больше, чем просто похитил ее девственность, хотя маркиз, вероятно, рассмеялся бы, если бы она рассказала ему, насколько изумительным Элинор сочла этот опыт. У него разбухла бы голова, в придачу к другим разбухшим частям тела.

О Господи! Краснеющий и полный надежд Роджер отнесет все это за счет ее дурных манер, решила девушка, и отправила Стэнтона обратно в дом. Минуту спустя дворецкий появился с Хелен, уже одетой для выхода и следующей за ним. По крайней мере, ее горничная знала свои обязанности, даже если Элинор сегодня не могла вспомнить о том, что должна делать.

Когда они въехали в Гайд-Парк, девушка заморгала. Роджер болтал о чем-то уже десять минут, а она не имела понятия о чем. По улыбке на его лице она решила, что маленький смешок будет вполне уместным, и заставила себя это сделать.

– Да, я был уверен, что вы оцените это, – проговорил ее компаньон, и его улыбка стала еще шире. – Хотя, прежде всего, я не могу понять, почему леди Пью стала бы одевать атлас в Воксхолл.

Элинор не представляла, как ответить на эти слова, и просто пожала плечами. Обычно она ненавидела сплетни о своих знакомых и считала обязательным не поощрять их, но сегодня Роджер мог разглагольствовать о плохой партии атласной ткани и о трагических последствиях этого, ей не было до этого дела.

– Вы знаете, в прошлом году я просил у его светлости, вашего брата, разрешения нанести вам визит, – продолжил он, глядя на Элинор. В его привлекательных карих глазах, казалось, не отражалось ни унции двуличности или неискренности. – Он не то чтобы отказал мне, но и не представил нас друг другу. Я полагаю, он так и не упоминал о моем интересе к вам?

– Нет, не упоминал. – И ее едва ли удивил этот факт. – Почему же вы решили сделать еще одну попытку сейчас, через год?

– Ах. Ну, я… заметил, что ваши действия стали чуть более независимыми в последнее время. Я подумал, что мог бы осудить этот вопрос с вами. Если бы мы с вами поладили, то я снова обратился бы к герцогу.

Итак, он уже распланировал развитие их отношений. Элинор полагала, что едва ли могла винить Роджера за это, но он намеревалась высказывать свое мнение по поводу того, как будет развиваться ее жизнь. Особенно сейчас.

– Ну что же, посмотрим, как мы с вами поладим, – ответила она, снова улыбнувшись ему.

Кажется, это заявление чрезмерно понравилось ее спутнику, и он начал обсуждение самых лучших состоявшихся приемов этого Сезона. Он определенно знал все нюансы общества, где стоит показаться, а куда и шагу ступать не следует. Без сомнения, Роджер Нолевилл никогда не совершит ни одного неверного поступка.

– Так что же Мельбурн на самом деле сказал, когда вы беседовали с ним в прошлом году? – спросила девушка.

Роджер издал короткий смешок.

– Я помню это очень хорошо. У меня заняло три недели, чтобы собраться с духом и приблизиться к нему. Мой друг представил меня, а затем я спросил, могу ли получить его разрешение, чтобы нанести вам визит. Его светлость взглянул на меня так, словно я насекомое, и произнес: «Я сообщу вам об этом». Конечно же, он так этого и не сделал.

– Конечно же, нет. – Чего Роджер не осознавал, так это того, что отсутствие прямого отказа от Мельбурна было эквивалентно громогласному одобрению. Себастьян, вероятно, ожидал, что мистер Нолевилл будет действовать, или, по крайней мере, попросит разрешения во второй раз.

Итак, существовал, по меньшей мере, один мужчина, которого ее братья считали подходящим для нее. И она добровольно отправилась кататься с ним. Черт побери! Элинор хотела выйти замуж, но не за того, кто получил печать одобрения от Гриффинов более года назад. Но, тем не менее, она и не собирается разрушить свой шанс на счастье, поступая вопреки своим братьям. Проклятие, это так сложно.

Девушка открыла рот, чтобы сделать замечание об уникальных декорациях на приеме у Гранденов, но внезапно проглотила слова. Он был здесь!

Маркиз сидел на своем гнедом жеребце Яго, у одной из сторон поперечной дорожки. Его голубая касторовая шляпа сидела на голове под обычным лихим углом, а его темные, волнистые волосы прикасались к воротнику и спадали на один зеленый глаз. Все внутри Элинор сжалось от чистого вожделения. О Небеса! Неужели всего лишь двенадцать часов прошло с того момента, как они обнимали друг друга, обнаженные, на берегу пруда для крещения?

Валентин повернул голову, словно почувствовал, что она здесь. Он встретился с ней взглядом и улыбнулся с легкой фамильярностью, прикоснувшись рукой к краю шляпы. А затем отвернулся.

В первый раз Элинор осознала, что он не один. Рядом с ним стояла четырехместная коляска, и на заднем сиденье находилась пара молодых леди. Сестры Мэндилей, отметила она, скрыв внезапную гримасу неудовольствия. Она никогда не встречала худшую пару кокеток. Ему нужно быть осторожным…

Элинор одернула себя. Он знал, что делает. Совершенно точно знал, что делает. Ради Бога, он, скорее всего, знал этих сестер лучше, чем она. Элинор сглотнула. У них был всего лишь один вечер. И как она уже поняла, маркиз Деверилл едва ли ищет возможности изменить свою жизнь. Без сомнения, он делает такие вещи каждую ночь.

– Леди Элинор?

Она очнулась.

– Я прошу прощения, мистер Нолевилл. О чем вы говорили?

– Нет необходимости просить прощения. Я полагаю, лорд Деверилл – давний друг вашей семьи.

– Да, это так. – И она отчаянно хотела поговорить с ним, выяснить, думал ли он о прошлой ночи – или о ней – хотя бы раз, после того, как вернул ее в Гриффин-Хаус. Но этот вопрос, вероятно, оказался бы одновременно болезненным и бессмысленным, учитывая, где маркиз сейчас находился и с кем он беседовал.

– Вам нужно поговорить с ним? – продолжил Роджер. – Я могу подъехать туда.

– Ох. Нет, нет. Я просто не ожидала увидеть его этим утром. – Элинор откашлялась. – В любом случае, он кажется слишком занятым.

– Да, верно. Едва ли это сюрприз для вас, учитывая его… устойчивую репутацию.

– Они же просто разговаривают, – ответила Элинор, хотя она не была уверена, почему ощущала необходимость защищать маркиза. – Точно так же, как мы.

– Не точно так же, как мы, – произнес Роджер, нахмурив брови. – Я нанес визит в ваш дом, объявив о своем присутствии и своем интересе, и дал вашим братьям достаточную возможность отказать мне. И я определенно не стал бы приставать к вам в парке, пока вы дышите свежим воздухом.

– Я уверена, что маркиз ни к кому не пристает, – возразила девушка, одновременно уговаривая себя держать свой проклятый рот закрытым. Она не ощущала какой-то особенной необходимости быть любезной с мистером Нолевиллом, но она не собирается высказываться и в пользу Деверилла. Только не после того, как увидела его весело флиртующим с Лилит и Джудит Мэндилей.

– Возможно, нет. Тем не менее, я бы поспорил, что родители юных леди были бы счастливы увидеть их подальше от него.

Хорошо, она не будет спорить с этим.

– Без сомнения, – пробормотала девушка, намеренно перенося свое внимание в другое место.

Солнце сияло сквозь симпатичный узор из облаков, и легкий юго-восточный ветерок уносил дым из тысяч каминов подальше от Мэйфейра, в направлении Канала. Элинор глубоко вдохнула. Сегодня все было по-другому. Ее жизнь стала совершенно другой, изменилась, потому что человек, которому она доверяла, помог ей найти… себя. Так что из того, что он обратил свое внимание на кого-то другого? Она ведь сделала то же самое.

– Мистер Нолевилл, у вас ведь есть несколько старших братьев, не так ли? – спросила девушка после долгого молчания.

Он искоса посмотрел на нее.

– Да. Почему вы спрашиваете?

– У меня у самой есть несколько старших братьев.

– Да, я знаю об этом.

– Я имею в виду, ваши братья когда-нибудь пытались… управлять вашей жизнью?

Роджер рассмеялся.

– Нет, это была священная обязанность моего отца. Остальная часть выводка только время от времени вворачивала словечко. – Внезапно его хихиканье оборвалось. – О, это было невыразимо грубо с моей стороны. Я прошу вашего прощения, леди Элинор. Я забыл, что вы потеряли своих роди…

– Пожалуйста, не утруждайте себя, мистер Нолевилл. Мне было всего шесть лет, когда перевернулась их яхта. И хотя мне их не хватает, я не стану завидовать вам, только потому что у вас есть собственные родители. Это сделало бы меня слишком жалким существом.

– Которым вы не являетесь.

Элинор выдавила из себя улыбку.

– Благодарю вас. – Потом она одернула себя, напомнив, что ее вопросы имели определенную цель. – И вы соглашаетесь со всеми правилами и приказами вашего отца?

– Какой странный вопрос. Конечно же, я соглашаюсь; он глава нашей семьи.

– И он распоряжается вашими финансами.

Сжав губы так, что они превратились в тонкую линию, Нолевилл остановил экипаж.

– Я не обсуждаю денежные вопросы с молодыми леди. Это не по-джентльменски. И если я могу быть настолько откровенен, миледи, то вам также не пристало вести подобные разговоры.

Но мгновение Элинор не была уверена, сердиться ли ей или чувствовать себя оскорбленной. Не может быть хорошим знаком то, что перспективный кавалер критикует ее поведение, ведь она встречала много мужчин, готовых простить ей все, что угодно. А тот факт, что этот кавалер оказался прав, вовсе не улучшал ее настроения.

– Возможно, вам следует отвезти меня домой, если мои разговоры оскорбляют вас.

Он кивнул.

– Я думаю, что так будет лучше всего. Я сделаю это немедленно. Осмелюсь сказать, вы сегодня просто не в духе, миледи. Чашка мятного чая и сон без сомнения принесут вам огромную пользу.

Элинор воздержалась от того, чтобы закатить глаза, но сделала это с большим трудом. Да, конечно же, с ней должно быть что-то не так. Ни одна женщина в здравом уме не подвергнет сомнению ценность влияния главы семьи или не будет удивляться тому, что даже мужчины не имеют свободного выбора.

Никто из них не произнес ни слова до тех пор, пока экипаж не остановился у парадной двери Гриффин-Хауса. Как только Стэнтон помог ей, а затем и Хелен, спуститься на землю, Нолевилл снял шляпу, произнес «Доброго вам дня» и направил упряжку в обратную сторону по подъездной дорожке.

Элинор не затрудняла себя ответом, а ворвалась в дом и зашагала по ступенькам, ее горничная следовала за ней.

– Глупо, – проворчала она, не уверенная относилось ли это замечание к Роджеру Нолевиллу или к ней самой.

– Это было слишком быстро, – проговорил Закери, высовывая голову из бильярдной комнаты.

– Да, полагаю, что так и было. Я сделала ошибку, задав честный вопрос.

Ее брат сделал еще один шаг в коридор.

– Насколько честный?

– Ох, не беспокойся, это не был скандальный вопрос, или что-то в этом духе. Просто кое-то, относящееся к власти и свободе.

– Господи Боже, Нелл, ты должна была разговаривать о погоде и о том, кто за кем ухаживает. А не о договорах, связанных со свободой воли.

Сестра скорчила ему гримасу.

– Едва ли я спросила об этом. А его ответ был вовсе не таким просвещающим. Он посоветовал мне выпить чашку мятного чая и лечь спать.

Закери засмеялся.

– Если бы я посоветовал тебе такое, ты бы попыталась подбить мне глаз.

– Я бы подбила тебе оба глаза. А сейчас оставь меня в покое.

– Да, миледи.

Тем не менее, до того, как он снова попытался исчезнуть, Элинор вспомнила свое обещание по поводу сопровождения.

– Зак?

Темноволосая голова и серые глаза снова выглянули из дверного проема.

– Да?

– Ты будешь сопровождать меня на ужин к Голдсборо сегодня вечером?

– Ох. Ах, ну конечно.

Элинор положила руки на бедра.

– Что такое?

– Ничего. Я собирался пойти в клуб и поиграть в фаро, но я могу сделать это и завтра вечером.

Еще одна голова появилась в дверях, очень похожая на первую, но с зеленым оттенком в серых глазах.

– Я пойду с тобой.

Она кивнула.

– Спасибо, Шей.

– Он вызвался пойти только из-за кухарки Голдсборо, – вставил Закери.

– Что? – приподняв брови, Элинор посмотрела на второго из братьев Гриффин. – Кухарка?

– Господи, Нелл, миссис Нил по крайней мере девяносто лет. Я делаю это ради ее шоколадных десертов. А теперь, если ты извинишь меня, я должен убить Закери.

– Ты можешь подождать час или два? Я хочу, чтобы он отвез меня и Пип в музей. Там он сможет навестить статуи.

– Ха-ха.

Шей пронесся мимо нее, отправив слугу за своей курткой.

– В этом случае, я тоже отправляюсь с вами.

Валентин сидел за своим столом, четыре приглашения лежали перед ним на поверхности из красного дерева. Ужин, концерт и две небольших вечеринки. Все на сегодня и все приблизительно на одно и то же время.

Он постучал пальцем по приглашению на концерт. По всей вероятности, это было то мероприятие, на котором некая Элинор Гриффин скорее всего не появится, и именно оно было для маркиза наименее привлекательным. Но, именно туда он должен отправиться вечером. Конечно же, было и огромное количество клубов, в которых он мог провести несколько часов. В клубах к тому же были выпивка и карты, а главное никаких молодых леди высокого положения.

Сделав гримасу, Валентин столкнул приглашение на концерт со стола. Клуб действительно выглядит более привлекательно, чем два часа писклявого альта или бренчащего пианино. С кивком, он собрал три других приглашения в кучку и бросил их в верхний ящик стола. Но, почти поднявшись на ноги, маркиз остановился и снова сел.

Вероятно, он может обмануть кого угодно, но Валентин давно уже оставил попытки сделать это в отношении себя. Кроме того, что это проводило к обратным результатам, это к тому же никогда не срабатывало. Итак, Валентин вынужден был признать, что он не стремиться избегать встреч с Элинор, и не пытается устраниться от истерик и прилипания, которые бывают у женщин, после того, как с ними переспишь, – от всего этого маркиз обычно бежал, как от огня. У него была еще одна причина, чтобы избегать ее. Когда он увидел Элинор сегодня в парке вместе с Роджером Нолевиллом, его грудь словно пронзило шомполом. Учитывая эти специфические неприятные ощущения, Валентин вовсе не был уверен в том, почему он снова хочет ее видеть. Но он хотел этого, и поэтому не отправится сегодня вечером ни в один из этих чертовых клубов.

– Ты сошел с ума, Валентин, – пробормотал он, рывком открывая ящик и снова доставая три других приглашения. Все три варианта были возможны, потому что Гриффины знали все три семьи и могли быть приглашены на все три мероприятия.

С ворчанием маркиз схватил одно из приглашений и засунул два других в свой карман. Один к трем; в целом, ему нравились такие ставки. Что же до причины, почему Валентин так настойчиво хочет видеть ее, то эта причина требовала размышления над собственным поведением, а он избегал этого при любой возможности.