"Марина Хлебникова. Чемодан " - читать интересную книгу автора

чуть-чуть отчужденно, настороженно и с надеждой всматривались в свое жилье,
заново привыкая. Кто-то толкнул Старый чемодан и передвинул, потом об него
споткнулись и выругались.
- Выбросить пора на свалку этот хлам! - Старый узнал голос Экстремиста.
- Путается тут под ногами!
- Успеешь, - отозвался Скептик, - не сейчас же бежать!
- Ни за что! - решительно вступилась Сердобольная. - Развыбрасывались!
Вам бы только разбазарить, а мне он нужен!
- Зачем? - заинтересовался Трезвый Прагматик
- А вот зачем!
Сердобольная протерла Старый чемодан тряпочкой, распахнула шкафы и
стала перекладывать в чемоданное нутро аккуратные стопочки. Тут были детские
вещички, из которых кто-то давно вырос и мужские сорочки с вытертыми
воротничками, вышедшие из моды платья и свитера со штопанными рукавами,
какие-то носочки, платочки и даже маленький настенный коврик с оленем.
- Правильно, - одобрил Трезвый Прагматик и скомандовал, - А ну, братва,
тащите свои неликвиды! Быстро!
Демонстративно фыркая, Экстремист принес стопку исписанных тетрадок за
девятый класс. Скептик приволок покалеченного плюшевого медвежонка,
Сердобольная - пачку поздравительных открыток и старую пудреницу, а Трезвый
Прагматик стопку пожелтевших газет.
Душа Старого чемодана постепенно заполнялась. Некоторый предметы,
поместившиеся в нее, были ему незнакомы. Поэтому он немного опасливо
прислушивался к себе, ловил новые странные оттенки ощущений. Но это были
невраждебные вещи, и он успокоился. Его даже не волновало, куда, собственно,
он собирается: может на свалку, или к старьевщику - да хоть в пруд! Какая
разница, если душа непуста? Но оказалось, что дорога ему предстоит
недальняя: заполненного и умиротворенного его дружески похлопали по бокам,
застегнули неподатливые замки и задвинули в подкроватную глубину. Здесь было
темно и тихо. Голоса сверху доносились приглушенно, невнятно, так, что и
слов не разобрать.. Но Старому чемодану и не хотелось вслушиваться в верхние
голоса, он с ними покончил. Гораздо интереснее было напряженно
прислушиваться к себе. И очень скоро он научился безошибочно отличать глянец
почтовых открыток от сухой шершавости газет, ворсинки свитеров от теплого
плюша медвежонка, коленкор тетрадных обложек от гладкой крышки пудреницы. А
все остальное было знакомо. И когда все улеглось, разместилось и притерлось,
Старый чемодан задремал. Он дремал, покрываясь легкими комочками пыли, как и
положено ветерану. Сквозь дрему он иногда слышал, как скрипят и прогибаются
пружины матраса, но не пугался, не вздрагивал, не радовался и не проявлял
любопытства, потому что уже израсходовал свой запас страхов, радости и
любопытства, и внутри у него было мирно и покойно. Только однажды он очнулся
ненадолго и снова впал в забытье: когда рядом с ним, бок о бок, поместился
еще один чемодан. "Кого-то он мне напоминает, - мелькнуло мимолетно, - а
впрочем... не имеет значения..."
Он не проснулся, когда его грубо потянули за полуоторванную ручку. Не
проснулся, когда ярко, просто ослепительно брызнул свет и звуки приобрели
отчетливость. Зачем? Его немного оживило только влажное холодное
прикосновение мочалки к рассохшейся коже. И наконец, лишившись уютного
пыльного покрывала, он пришел в себя.
- Ну и мха наросло на этом динозавре!