"Владимир Хлумов. Ловцам тополиного пуха" - читать интересную книгу автора

Нужно чаще менять регистры, - посоветовала она напоследок, захлопнув передо
мной дверь.

Я стоял как ошпаренный. Какая наглость, девчонка, кукла, учить меня, как
менять регистры. Глупое, высокомерное ватное тело! Откуда ей знать, что
весь мир - это аэродинамическая труба?

Злое раздраженное самочувствие могло быть исправлено лишь одним последним
средством. Я вернулся домой, тихо, не касаясь выключателей, пробрался в
дальнюю комнату, аккуратно, как это делают смотрители музеев, задернул
шторы и выдвинул на середину стола свое сокровище. Смахнув плюшем толстый
слой пыли, подслеповато приблизился к стеклянной крышке. В теплом свете
настольной лампы, поблескивая нержавеющими игольными ушками, выстроилась
моя коллекция. О, как давно я вас не ласкал своим исследовательским взором,
я бросил вас, забыл, почти предал. Простите, безмолвные свидетели моего
мастерства. Пусть вы сейчас мертвы и неподвижны, как истины, установленные
человечеством, пусть тело ваше проколото, как у обычных бабочек, пусть. Но
я-то знаю, помню неопределенный вчерашний день, помню, как сладко замирали
наши души в странном зыбком предчувствии еще не разгаданной и еще не
разгадавшего. Я приподнял крышку и осторожно провел ладонью, едва задевая
волоконца первого ряда. Потом второго, третьего... Сердце мое
успокаивалось, как будто я поглаживал верного пса. И вдруг острая боль
пронзила подушечку безымянного пальца. Я отдернул руку и обнаружил пустое,
не занятое тополиной пушинкой место. Собрание не полно, в нем не достает
лучшего экземляра, а место уже приготовлено. Черт! Со звоном захлопнулась
крышка, я судорожно прижал сочившуюся из пальца кровь.

Снова накатило отвратительное состояние нашего прощания. Она не приняла
моей игры. У нас мог быть общий праздник для двоих, праздник самой длинной
ночи, о котором никто, кроме нас, не подозревал. Это очень важно, обладать
тайным знанием. Тем более, таким многозначительным - день самой длинной
ночи. Она не захотела стать моим сообщником. Неужели это поражение? Еще
недавно, встречая и провожая ее на краю поля зрения, я самонадеянно
усмехался, впоминая о заготовленном для нее месте в ящике со стеклянной
крышкой. Да, самое страшное в нашем деле - это переоценка своих
возможностей. Прошло две встречи, а я по-прежнему ничего о ней не знаю.
Неужели она так увертлива, или я по-просту боюсь что-либо узнать о ней?
Может быть, она сомнамбула? Замкнутая, влюбленная (естественно, не в меня)
сомнамбула. Нет, не может быть - иначе зачем она вообще встречалась со
мной? Зачем в холод гуляла со мной в пустынном загородном месте, по тонкому
льду замершей реки? Быть может, она пыталась по-просту убить время? Быть
может, она кого-то ждет и ищет себе приключений, чтобы скоротать время?

Не было сил терпеть дальше эту "сладкую неопределенность" и я дрожащей от
волнения рукой набрал ее номер, приготовившись говорить с кем угодно.

- Это опять я, - млея от ее голоса, бухнул в трубку.

- Да, я слушаю, - она снова говорила со мной приветливо, будто ожидала
моего звонка.