"Владимир Хлумов. Театр одного зрителя" - читать интересную книгу автора

Владимир Хлумов

Театр одного зрителя

Наконец пришло время, когда без особых усилий можно слушать сокровенные
слова чужого человека не рискуя быть заподозренным в подглядывании из
своего темного угла. Теперь не надо выстаивать часами в скорбной очереди
театралов-фанатиков за специальным документом, дающим право на
безнаказанное подглядывание в замочную скважину. Теперь - театров много.
Было бы желание, а уж какой-никакой театрик, студия или, на худой конец,
экспериментальня труппа с непременным усердием разыграют для вас нечто
такое-эдакое.

Да, честно говоря, я не люблю зрителей. Мне кажется, они приходят в
театр за тем же, что и я, и мне неприятно смотреть им в глаза, мне все
кажется, что они понимают мою цель и в любой момент могут, например,
ухмыльнуться прямо в лицо. Иногда они, кстати, так и делают, ей-богу.
Однажды, уже не помню на каком спектакле, некий усатый гражданин, такой
весь вылизанный и подтянутый, даже погрозил мне пальцем в антракте. Нет, вы
не подумайте, будто я - не вполне, будто я имею наклонности или о
чем-нибудь мечтаю. Я, быть может, немного стеснительный, но все же никогда
не позволяю себе, я даже очень щепетильный в интимных вопросах и уж,
конечно, в обычной жизни не мог бы опуститься до подслушивания или
подглядывания, по крайней мере мне стыдно бывает, если не удержусь и
все-таки нарушу границы приличий. Но так ли уж велик грех? Ведь я был
одинок, давно, с детства, и для меня другие люди - настоящая загадка. А
кроме того, может быть, здесь почти научный интерес, т.е. - извечная тяга к
неведомому? Смешно предполагать, будто господин Эйнштейн, открыв новый
закон пространственной кривизны, вдруг покраснел и засмущался от того, что
подсматривал за природой. Что же, чужой человек - не природа? Ох как
природа, да еще какая природа! Отчего же и здесь не поставить опыт, не
поинтересоваться, не понаблюдать? Вот я и хожу в театр, смотрю,
высматриваю, да не то, как играют, талантливо или по привычке, не то, какие
бывают искусственные люди, люди произведенные на свет одним воображением,
но то, как человек напрягается и произносит стеснительные слова.

Так размышлял я черным октябрьским вечером, высматривая в запотевшем
стекле тусклые пятна троллейбусных остановок, пока не появилось, наконец,
оживленное театральное место. Пробравшись сквозь тряпочное мессиво
пасажиров, я очутился на перекрестках спешащего к ужину города, не имея
определенной цели. Хотелось только чего-нибудь искреннего, простого, без
современных вывертов, с изменами, слезами, с длинными скучными разговорами,
с тоской по настоящему, с завязкой, кульминацией и катарсисом.

Я подошел к стеклянному противогриппозному окошечку, почитал, заглянул
справа, слева, принял к сведению, прошел дальше к торговцам билетами театра
новой волны, потом к следующей, разукрашенной гримом зазывальной группе:
выбор был богатый. Время еще оставалось, и я уже решил вернуться к началу
маршрута, как вдруг ощутил на плече мягкое прикосновение.