"Всеслав Хобот. Не морочь мне голову своей зеленой кашей..." - читать интересную книгу автора

задавал себе все время один и тот же вопрос: на кой черт его сюда позвали?
Ну и что, что каша зеленая? Никаких вредных примесей, вообще никаких
примесей нет. Почему именно зеленая? Понятия не имею, пожал плечами
Марачкит. И не хочу иметь. Биолог встал, выискал глазами половник - тот
лежал на разделочном столе - окунул его в кастрюлю и, закрыв глаза,
попробовал. На мгновение замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям,
затем быстро опорожнил половник, вытер губы указательным пальцем и
посмотрел на стюарда.
- Ну-с, и долго вы мне будете голову морочить?
- Каша - манная, молоко - белое, а сваришь - зеленое, - слабым
голосом произнес Качик.
Часы пропищали семь раз. Марачкит засуетился, быстренько собрал свои
инструменты, на прощание покрутил пальцем у виска и удалился, продолжая
напевать гимн Федерации.
Дверь камбуза широко распахнулась. На пороге стоял давешний патлатый
тип. Его лицо выражало крайнюю степень неудовольствия, глаза сверкали
лютой ненавистью к стюарду, капитану, оператору контрольного пульта, к
космической калоше "Кчаганаку", управлению галактического пассажирского
транспорта и правительству Федерации. Зеленая каша, послужив
катализатором, сейчас его уже мало волновала. Он вошел в раж и наслаждался
именно этим состоянием. Чего не замечал, или не хотел видеть стюард.
Качик думал о высоких материях. Качик думал о громадности и
непостижимости пространства. Представьте себе трехлитровую банку из-под
томатного сока. По стенке банки ползет микроб. Теперь увеличьте микроба до
размеров средней планеты и поставьте на полюс еще одну трехлитровую банку.
И даже тогда вы не сможете вообразить Бесконечность Вселенной. Не сможете
оценить насколько мал микроб, ползущий по стенке банки, стоящей на
планете-микробе, ползущей по стенке банки. Так думал Качик. И плевать он
хотел на разъяренного мохнатого типа, который размахивает руками перед
самым носом и вопит, что транспортной компании придется выложить
кругленькую сумму в компенсацию его, лохматого типа, неудобств, и что он,
лохматый тип, уже написал черновик искового заявления и обязательно вручит
его прокурору по прибытию.
В другом конце корабля оператор контрольного пульта ломал голову над
вопросом: что за дрянь висит в сотне километров от корабля. Чего ей, этой
дряни, надо и как долго это будет продолжаться? Прямоугольный предмет за
иллюминатором не подавал признаков жизни и не стремился раскрывать раньше
времени своих намерений. Летит себе и все тут, хоть компьютером об стенку.
Одно утешение - каша манная на корабле позеленела. Значит все в порядке.
Не зря этот параллелепипед парит в Космосе рядом.
Оператор щелкнул клавишей, повернулся к обеденному столику и с
удовольствием принялся поедать полную тарелку зеленой манной каши.
"На редкость вкусный продукт", - подумал он.
На пульте возопил интерком, включился и рявкнул:
- Оператор Такачк, доложите обстановку на трассе.
Такачк достал магнитофон, протер ему крышку, вставил кассету, вдавил
клавишу пуска и вернулся к поглощению каши. Магнитофон нудным до зевоты
голосом оператора сделал рапорт, заранее записанный полчаса назад.
Интерком хмыкнул и отключился.
Дверь контрольного пульта отъехала в сторону и внутрь ввалились