"Эндрю Ходжер. Храм Фортуны " - читать интересную книгу автора

с ненавистной Клеопатрой, открыто призвали к неповиновению. Их поддержал и
претор Тиберий Нерон. Землевладельцы Этрурии, Умбрии и Сабинума взялись за
оружие. Снова началась война, грозившая ввергнуть Италию в хаос.
Но Октавиан вовсе не был тем мальчиком для битья, каким его считали
противники. Он трезво оценил ситуацию и - ни минуты не колеблясь - принял
вызов. Пастухи и крестьяне оказались слабыми противниками для его армии. Уже
вскоре спаянные, закаленные легионы племянника великого Цезаря словно
железным утюгом прошлись по стране, сметая с дороги всех, кто пытался им
противостоять.
Остатки войска Луция Антония - а он уже принимал в свои ряды даже рабов
и гладиаторов - в панике отступали, пока враг не загнал их в стены Перузии,
которые давали хоть какую-то защиту. Но Октавиан не собирался
останавливаться на полпути, и его легионы, промаршировав по просторной виа
Фламиниа, наконец замкнули кольцо вокруг непокорного города. Началась осада
Перузии.
Шансов на спасение у мятежников не было. Правда, экспедиционный корпус
Марка Антония лениво продвигался к границам Италии, но сам вождь никак не
мог оторваться от прелестной египтянки, а потому энтузиазм и боевой дух в
его армии напрочь отсутствовали. Секст же Помпеи с любопытством взирал с
палубы своего флагмана на разворачивавшиеся события, справедливо полагая,
что чем сильнее его враги отделают друг друга, тем легче ему потом придется
в борьбе за власть.
Осажденная Перузия героически сопротивлялась. Ополченцы и гладиаторы с
отчаянием обреченных отбивали штурм за штурмом; однажды они - сделав
вылазку - едва не захватили в плен самого Октавиана. Но, кроме него, у
мятежников появился еще один враг, более грозный - голод. А с ним, как
известно, шутки плохи...
Весной 40 года до Рождества Христова Перузия пала.
В тот день с самого утра осадные орудия Октавиана безостановочно
долбили городские стены, кроша камень и снося укрепления. А потом начался
штурм. Многие защитники, сознавая тщетность своих усилий, бросали оружие и
взывали к милости победителей, но ее-то они и не дождались. А другие - зная,
что спасения нет - продолжали яростно, угрюмо рубиться, сквозь стиснутые
зубы проклиная врагов. Оборону на западном участке возглавлял претор Тиберий
Клавдий Нерон. Руководимые им воины сумели отбросить нападавших, но это был
лишь временный успех - все новые и новые когорты шли на приступ. А там, где
сопротивление было окончательно сломлено, войска Октавиана уже входили в
город...

* * *

Молодой трибун с густыми черными волосами, выбивавшимися из-под шлема,
и горящими глазами неистово размахивал мечом, отдавая приказы. Его солдаты
прорвались в южные ворота Перузии и волнами растекались по улицам.
- Барра! - оглушительным ревом разносился по городу боевой клич римских
легионеров.
Сам трибун - высадив крепким плечом деревянную дверь - ввалился в
какой-то дом, принадлежавший, видимо, одному из городских богачей. Трибун
был беден, хотя и входил в число близких друзей самого Октавиана, а тут,
наверное, найдется, чем поживиться. Ведь война есть война, а добыча всегда