"Григорий Гибивич Ходжер. Белая тишина ("Амур широкий" #2) " - читать интересную книгу автора

-- Чего разглядываешь? -- спросил Пиапон.
-- Ты что-то сказал?
-- Вон впереди, что за мыс?
-- Это уже Хабаровск, или по-нашему -- Бури.
В город прибыли глубокой ночью. Гребцы устали смертельно, многие
засыпали за веслом и просыпались только тогда, когда их вёсла ударялись друг
о друга. Когда подъезжали к городу, Американ стал на корму, покрикивал на
гребцов, ободрял. Кое-как обогнули Хабаровский утёс, возле которого сильное
течение отбрасывало назад большую почти пустую лодку. За утёсом, проехав
немного, свернули в заливчик, забитый джонками, лодками, кунгасами.
Втиснувшись между двумя джонками, закрепили лодку и гут же уснули мертвецким
сном.
Утром Пиапон проснулся от людского гомона, от стука вёсел, топота ног.
Солнце только успело выкрасить небо в кроваво-красный цвет, а люди уже
заполняли берег, спешили куда-то по своим делам, Пиапон сам всегда вставал в
такую же рань и любил людей, которые на ногах встречали солнце, но сейчас не
мог заставить себя поднять голову и выйти на берег: всё тело ныло, усталость
камнем давила на грудь. Пиапон вновь задремал и проснулся, когда солнце
поднялось над низкими домами, стоявшими на берегах вокруг заливчика.
-- Ну-ка, наберите щепы, дров, доски, где можно стащите, -- командовал
Американ.
-- Как это стащить? Чужое? -- спросил кто-то из молодых.
-- Здесь тебе не в тайге, а город, если не стащишь чужое -- другого не
достанешь. Живо шевелитесь, костёр разожгите, котлы ставьте, уху будем
варить.
-- А ты рыбу наловил? -- усмехнулся Холгитон.
-- Эх, Холгитон! Здесь город, здесь всё можно купить, лишь бы деньги
были.
-- Рыбу собираешься покупать?
-- А что? Куплю.
"Рыбу покупать? -- удивился Пиапон. -- Это ту самую рыбу, которую мы
ловим своими руками?"
Пиапон знал, что русские торговцы охотно покупают у нанай рыбу, но он
впервые слышал, чтобы нанай для котла, для своего желудка покупал рыбу.
"Да, Американ уже везде побывал, он всё знает", -- подумал Пиапон,
надевая верхний халат.
Недалеко от заливчика на берегу Амура, будто муравьи, копошились сотни
людей. Китайцы, корейцы в больших корзинах на коромыслах носили молодую
зелень; краснощёкие русские бабы предлагали молоко, творог, сметану, сливки;
бронзоволицые рыбаки молча подавали покупателям живых, разевавших пасти,
словно зевая, сомов, трепыхавшихся жёлтых, с лопату, карасей, подпрыгивавших
на земле толстых сазанов.
Американ, взяв с собой Пиапона и молодого охотника, направился в эту
человеческую круговерть. Он шёл через толпу прямой походкой независимого,
бывалого человека, бесцеремонно расталкивал людей, заглядывал в лица
торговцев.
Пиапона опять удивило это новое перевоплощение Американа, его важный,
независимый вид. "Да, Американ другой человек стал, совсем другой", --
подумал он.
Подошли к рыбному ряду. Пиапон ещё издали, через головы людей, заметил