"Григорий Гибивич Ходжер. Белая тишина ("Амур широкий" #2) " - читать интересную книгу автора

"Опять Хорхой, ох неугомонный ты, Хорхой, -- усмехнулся про себя
Баоса. -- Не Хорхой [Хорхой -- квохта.], прямо ястреб".
-- Мы из тебя суп сварим! -- звонко закричала дочь Агоаки Гудюкэн.
В фанзу вошла Агоака, за ней по пятам плелись четверо детей, три девочки
и Кирка, сын Калпе. Старшая, Гудюкэн, подсадила младших девчушек на нары
рядом с Баосой, потом сама залезла, достала берестяную коробочку с
нанайскими куклами -- акоан -- и расставила их перед младшими.
Чем-то недовольная Агоака бренчала посудой возле очага и ворчала:
-- Если эта Далда чего возьмёт, потом не разыщешь. Уберёт посуду, а ты
ищи здесь полдня. Гудюкэн, ты не видела большую чашку?
-- Нет, -- ответила девочка, не оборачиваясь.
-- Тоже мне помощница растёт, никогда она ничего не видит. Ты почему
Дяйбу не защитила? Ах, этот Хорхой, куда только отец смотрит! Ну, погоди, я
сама за него возьмусь, если отец с матерью не хотят его утихомирить...
-- Ты одна шумишь на весь дом, -- не выдержал Баоса. -- Рано
состарилась, дочь, как старушка ворчишь. Чего мальчика ругаешь?
-- Ты, ама [Ама -- отец.], не защищай его, он такой негодный, всегда
сестрёнку обижает. Ему не нравится, что мать с отцом ласкают больше
девочку...
-- Аих! Наговоришь ты...
-- А ты не защищай! Какой жалостливый стал! Я что-то не припомню, чтобы
ты нас маленьких так жалел.
Баоса вытащил изо рта трубку, взял за мундштук:
-- Я ещё на ногах стою, руки ещё палку держать могут.
-- Вот, вот, ты только нас трубкой и бил по затылку да по лбу.
Агоака нашла наконец нужную ей чашку и, опасливо оглядываясь, вышла на
улицу. Баоса поморщился от боли в пояснице, заелозил в постели, устраиваясь
поудобнее. Рядом девчушки расставили куклы -- акоаны.
-- В гости не будем играть, -- командовала Гудюкэн, -- в гости мы уже
ездили, будем играть в мам, я буду вашей мамой.
Баоса невольно слушал эту детскую болтовню и вспоминал такую же игру в
акоан здесь, на этих же нарах, тогда дети изображали тоже своих матерей, жён
старших сыновей Баосы -- Полокто и Пиапона. Долгих десять лет прошло с тех
времён. Десять лет не живут старшие сыновья с Баосой. Внучки, игравшие в
куклы, повыходили замуж и сейчас пеленают, качают в люльках своих младенцев.
Жизнь проходит, неумолимо проходит, незаметно подкралась старость,
мучают всякие болезни, заломит поясницу, да заноют кости ног, что-то
придавит грудь, так что трудно вздохнуть. Старости не избежать. Баоса уже
прадед, теперь ему надо считать уходящие года по своим болезням, а ведь ещё
два-три года назад он вёл счёт по появлявшимся на свет внукам и правнукам.
Он радовался каждому новорождённому и особенно тому, который появлялся в его
доме: Баоса тогда ещё лелеял мечту восстановить большой дом. Он не
рассчитывал вернуть старших сыновей, те обзавелись при помощи русских друзей
добротными рублеными домами, но с Баосой жили младшие сыновья да муж Агоаки,
"вошедший" в большой дом Улуска; появились внуки и внучки, заполнили дом
плачем, криком и звонким смехом. Появление младенцев в доме означало
восстановление большого дома, и Баоса не замедлил собрать совет мужчин, где
старшего удачливого Дяпу мужчины признали де могдани, а распорядительницей
домашнего хозяйства, продовольствия -- громкоголосую старшую Агоаку. С этого
дня все законы большого дома вновь вошли в силу.