"Григорий Гибивич Ходжер. Белая тишина ("Амур широкий" #2) " - читать интересную книгу автора

должен получиться человек, отец его всегда мне в глаза все честно говорит.
Пойдёт в Калпе -- будет человеком. Только бы живы и здоровы выросли. Хоть и
нет большого дома, а всё равно род наш увеличится".
В дом вошли Агоака с вкусно дымящимся котлом и жена Калпе, Далда. Агоака
забренчала посудой, начала раскладывать в миски горячие куски сазанов и
толстолобов. Далда подошла со столиком к Баосе и спросила, какие куски и
какой рыбы хочет свекор. Это правило, сохраненное Агоакой ещё со времён
большого дома, пожалуй, было единственным преимуществом Баосы перед другими
мужчинами, приятным напоминанием прошлого, когда он был хозяином. Баосе
всегда приносили удовлетворение эти приятные вопросы невесток, и, чтобы не
выдавать своих чувств, он просил подавать то, что попадёт в его миску. Но
Агоака всегда находила ему лучшие куски мяса или рыбы, а если наливала суп,
то густой и жирный.
Агоака выбирала лучшие куски сазана, когда в дом вихрем ворвался Хорхой.
-- Дедушка, тётя! -- закричал мальчик и запнулся под тяжёлым взглядом
Агоаки. -- Дедушка! Тетя Идари в гости приехала! Вон на берегу.
-- Что? Что ты говоришь, Хорхой! -- закричала Агоака, побросала всё на
столик и стремглав выбежала на улицу. За ней выскочили Далда, Хорхой, как
лягушата попрыгали с нар девчушки и заковыляли на берег. Баоса приподнялся,
но в окно невозможно было увидеть берег, и он сполз с нар, подошёл к настежь
раскрытой двери, постоял и вернулся на своё место.
-- Приехали. Наконец-то, -- прошептал он.
Агоака бежала что было мочи, лёгкий летний халат будто прилип к её
раздобревшему животу и грудям. Она увидела возле вытянутой на берег лодки
любимую сестру Идари, старшего её десятилетнего Богдана, мужа Поту; двое
младших ещё не вылезли из лодки. Агоака подбежала к Идари, обняла её,
прижала к груди, и слёзы радости брызнули из глаз. Идари тоже всхлипнула,
обнимая сестру.
-- Хватит, хватит, а то солёной станет вода в Амуре, -- улыбнулся Пота,
помогая маленькой дочурке вылезть из лодки. Агоака перецеловала всех детей
сестры и тогда только обернулась к Поте. При виде его у неё всегда
появлялось смешанное чувство: она уважала и любила его как мужа сестры, как
родного брата своего мужа, но в то же время её отталкивало изрытое оспой
лицо. Пота, видимо, понимал, что творилось с Агоакой, и всегда приходил ей
на помощь.
-- Ну что, целоваться будем или как? Ты старшая, тебе целовать, --
пошутил он несколько неуклюже.
Агоака чмокнула его в щеку. А Идари обнимала и целовала всех встречавших
её племянников и племянниц, слёзы обильно текли по её щекам, когда она
обнималась с женой Калпе Далдой и подругой детства и юности, а теперь женой
брата Дяпы Исоакой.
Пота вытаскивал из лодки вещи и тревожно поглядывал на фанзы. Вдруг его
лицо посветлело, он увидел торопившегося на берег отца. Ганга босиком, не
чувствуя обжигавшего полуденного солнца, спешил к сыну. Он сильно постарел,
волосы его побелели, ростом стал ещё ниже. Ганга подбежал к сыну, уткнулся
лицом в его грудь -- он был на голову ниже сына.
-- Мой сын, сын мой, -- бормотал старик. -- Приехали. Долго будешь
гостить? Хорошо, что приехал, увидел тебя, дождался. Побаливаю я.
-- Ничего, ама, ты ещё нас переживёшь, -- улыбнулся Пота.
-- Мать ведь тоже хотела, да вот...