"Григорий Гибивич Ходжер. Белая тишина ("Амур широкий" #2) " - читать интересную книгу автора

в очках.
Ему охотно отвечали, обстоятельно разъясняли, что к чему. Некоторые
идолы, видимо, нравились старику, он долго рассматривал их, будто
принюхивался.
Валчан подошёл, растолкал односельчан.
-- Охотничий наряд, говорил, нужен, зачем тогда бурханчиков
покупаешь? -- спросил он своим громовым голосом. -- Бурханчики тебе помогать
не будут. Понимаешь? Они уже сделали своё дело, излечили больных, они не
нужны. Понимаешь? Вот моя одежда, на охоту ходил, в тайге молился.
С этими словами Валчан развернул охотничий обрядовый костюм и положил
перед русским. Старик сразу же взял нарядную шапочку с соболиным хвостом и
начал её вертеть перед носом.
-- Вы сказали, что на охоте носите эту одежду? -- спросил он.
-- Зачем на охоте? Из дома уходишь -- оденешь, потом в тайге молиться
надо эндури [Эндури -- главное нанайское языческое божество.], тогда тоже
оденешь.
-- А ещё когда вы носите эту одежду?
-- Больше никогда.
-- А как молятся в тайге?
Валчан охотно начал рассказывать, как он молится в первый день прихода
на место охоты солнцу, гэндури, хозяину тайги, хозяину речки и ключей.
Старик в очках много раз останавливал его, переспрашивал и торопливо
записывал.
После беседы он купил костюм. Тогда к нему подошёл Пиапон.
-- Если будешь ехать вниз, заезжай в наше стойбище Нярги, там тоже много
хороших вещей, -- сказал он.
-- Если по пути, то заеду. Как говорите, стойбище Нярги?
-- Да, да, Нярги, возле русского села Малмыж.
Когда отошли в сторону, Валчан спросил Американа:
-- Как ты думаешь, хорошо он заплатил?
-- Денежный человек, видать. А хорошо или плохо, как разберёшь? --
ответил Американ. -- Зачем ему никому не нужные сэвэны?
-- Кто его знает. Говорил, когда ездили на лодке, что приехал из самого
большого города, где царь сидит.
Ни сейчас, ни позже и никогда не узнают Валчан с Американом, что они
беседовали с выдающимся этнографом Львом Яковлевичем Штернбергом и никогда
не прочтут его труд "Гольды", который он начинает так: "15 мая (ст.ст.) 1910
г. я выехал из Петербурга..."
То ли Американ был неопытным хозяином и рулевым-дого, то ли он нарочно
делал длительные остановки в стойбищах и ночлеги на пустынных островах, --
этого не мог понять Пиапон. Сам он никогда не бывал в Сан-Сине, но не
однажды слышал, что охотники едут и днём и ночью в любую погоду и делают
остановки только в крайних случаях. Удивляла Пиапона и беспечность хозяина
халико: рулевой-дого должен постоянно находиться у кормового весла, заменять
Пиапона, когда тот уставал, но Американ будто позабыл, что он дого и почти
не подходил к веслу.
Когда проплывали мимо пологого берега, все гребцы выходили из лодки,
впрягались в верёвку, как собаки в упряжку, и тянули её на бечеве. Американ
же оставался в халико и лишь покрикивал на охотников.
"На глазах меняется человек, -- думал Пиапон. -- Какие-то несколько лет