"Уильям Хоффер, Бетти Махмуди. Только с дочерью " - читать интересную книгу автора

истинами.
- Реза, - я старалась говорить как можно спокойнее, - переводи Баба
Хаджи то, что я буду говорить.
Услышав свое имя, старик поднял было на меня глаза, но тут же, как
всегда, опустил долу - религия запрещала ему смотреть мне в лицо.
В надежде на то, что мои слова будут точно переведены на фарси, я
перешла к отчаянной обороне. Я объяснила Баба Хаджи, что не хотела ехать в
Иран, так как понимала - мне придется отказаться здесь от своих прав,
дарованных всякой американке. Я боялась именно этого, поскольку отдавала
себе отчет в том, что, находясь в Иране, буду всецело во власти Махмуди.
Почему же я все-таки приехала? - задала я риторический вопрос.
Для того чтобы познакомиться с семьей Махмуди и предоставить вам всем
возможность увидеть Махтаб. Однако была еще одна причина, гораздо более
глубокая и зловещая, которую я не могла, не решалась высказать вслух перед
этими людьми. Вместо этого я поведала им историю вероломства Махмуди.
В Детройте, когда я поделилась с мужем своими опасениями - не
попытается ли он оставить меня в Иране, - Махмуди сделал то единственное,
что могло убедить меня в его добрых намерениях.
- Он поклялся на Коране в том, что никогда не задержит меня здесь
против моей воли. - Меня беспокоило, хорошо ли слышит и понимает Баба Хаджи
то, что я говорю. - Вы набожный человек. Неужели вы позволите ему так со
мной обойтись после того, как он поклялся на Коране?
Махмуди сказал всего лишь несколько слов. Он признал правдивость моего
рассказа - да, он действительно поклялся на Коране.
- Но у меня есть оправдание, - продолжал он. - Бог простит меня, потому
что, если бы я этого не сделал, она бы не поехала.
Решение Баба Хаджи последовало незамедлительно и было безоговорочным. В
переводе Резы оно звучало так: "Желание даби джана - для нас закон".
Я в прямом смысле слова ощутила на себе исходившую от них злобу и
парировала нанесенный мне удар, хотя и понимала, что любой спор бесполезен.
- Вы подлые лжецы! Вы знали обо всем заранее. Это была ловушка. Вы
несколько месяцев ее готовили. Я всех вас ненавижу! - Перестав сдерживаться,
уже захлебываясь от слез, я кричала во весь голос. - Когда-нибудь я с вами
расквитаюсь. Вы сотворили со мной это зло, прикрываясь исламом, поскольку
знали, что я отнесусь к вашей вере с уважением. В один прекрасный день вы за
это заплатите. Господь вас покарает!
Похоже, никого из них не тронуло мое горе. Они обменивались тайными
взглядами, явно удовлетворенные тем, что Махмуди доказал свою власть над
этой американкой.

3

Мы с Махтаб долго плакали, прежде чем она, измучившись, наконец уснула.
Я же не сомкнула глаз всю ночь. У меня бешено колотилось сердце. Я
ненавидела и боялась человека, который спал рядом с нами.
Махтаб всхлипывала во сне, надрывая мне душу. Как мог Махмуди столь
безмятежно спать, когда его малютке так плохо? Как мог он причинить ей такую
боль?
Я по крайней мере сама сделала свой выбор, а бедняжка Махтаб даже не
имела права голоса. Невинная четырехлетняя малышка оказалась жертвой