"Джеймс Хоган. Сибирский эндшпиль [Конец тайной игры]." - читать интересную книгу автора

Иногда может немного пострадать память, как от удара по голове.
Мак-Кейн внутренне насторожился, хотя виду не подал. Кожакин пытался
объяснить потерю памяти и остальные симптомы действием лекарств. Мак-Кейн
хорошо знал, что психологам-исследователям, терапевтам, впрочем, так же,
как и полиции и военным были известны чрезвычайно мощные вещества. Хотя
столь любимой романистами "сыворотки правды" не существовало, но
совместная химическая атака на организм различных стимуляторов и
депрессантов действовала на разных людей по-разному, так что строго
говоря, что-то подобное было возможным. Неожиданно он подумал, что, может
быть, допросы не были такими уж вежливыми.
- Ну, давайте посмотрим. - начал Кожакин. Он усадил Мак-Кейна на край
койки, заглянул к нему в рот, посмотрел язык, вгляделся в глаза и потыкал
в грудь и спину стетоскопом. Ассистент готовил манометр для кровяного
давления. "И пару пробирок для анализов мочи и крови", - обратился к нему
Кожакин.
Разрозненные воспоминания стали возвращаться к Мак-Кейну. Лицо
русского в форме генерал-майора, черные волнистые волосы с серыми
стрелками, яркие пронизывающие глаза под отекшими веками, грубые мордатые
щеки и двойной подбородок. "Очевидно, что вы не журналист... Вы знали, что
содержалось в этом файле?... Кто послал вас?..." Там был и другой русский,
неотделимый от генерала, как часть картины, возникшей в памяти Мак-Кейна,
но его уже было не вспомнить.
Кожакин накачивал воздух в манжету манометра, внимательно глядя за
лицом Мак-Кейна.
- Мозги заработали, да? Что-то вспоминается?
- Какой сегодня день?
- Четвертое мая. Вы злоупотребили вашим положением гостя первого, на
следующий день заболели, и два дня были в отключке.
Если бы это было так, то в книжке должна была быть одна заметка, а не
три, подумал Мак-Кейн. Странно, при каждом пробуждении он не забывал вести
счет дням - по крайней мере пробуждениям - и до сих пор не мог вспомнить,
как он это делал. Это говорило о том, что в неуправляемом состоянии он был
дольше, чем утверждал Кожакин. И об очень сильном наркотике, что само по
себе не было ободряющей мыслью.
- Вы, наверно, чувствуете себя слабым и больным: просто вы потеряли
много веса. - продолжал Кожакин. - Я дам вам немного таблеток - на этот
раз без подвоха, обещаю - и мы переведем вас на усиленное питание, чтобы
вы окрепли. Уверен, что генерал Протворнов не хочет, чтобы вы думали о
нас, как о негостеприимных хозяевах. - он увидел невольно вздрогнувшее
лицо Мак-Кейна. - Я вижу, вы вспомнили имя? Это хорошо.
Кожакин снял манжету с руки Мак-Кейна и взглянул на него с
нескрываемым сарказмом.
- Ну что ж, скоро вы будете в нормальном состоянии, мистер Эрншоу из
Службы Новостей Пасифик. Надеюсь, ваши читатели не будут чересчур
взволнованы, если какое-то время не увидят ваших репортажей.
Мак-Кейн бесстрастно смотрел, как Кожакин передал манометр обратно
ассистенту и черкнул какие-то цифры на карточке. Из обстоятельств их с
Полой ареста было очевидно, что все их прикрытие разлетелось на кусочки.