"Адам Холланек. Лазарь, воскресни! " - читать интересную книгу автора

Когда недавно я хотел ей об это напомнить, она вытянула обе руки, как
бы отпихивая меня, будто сам мой вид вызывал у нее отвращение.
- Ты меня обманывал! - крикнула тогда. - Да, обманывал, пользовался
тем, что плохо разбираюсь в людях.
- Хотел тебе только сказать...
- Знаю, что ты хочешь сказать. Что тебе никак не удается этот
чудовищный эксперимент с трупиками, твоя мерзкая мания.
Так она это в последнее время называла. И припоминала мне еще, как в
самом начале нашей дружбы я с маниакальным упорством рассказывал ей, что
болен, что у меня слабое сердце, что могу в любую минуту скончаться. И
стремился со всеми деталями уложить ее будущее, когда меня не будет, с кем
ей встречаться, с кем дружить и кого бояться. Меня интересовало, как будут
после неизбежного конца вести себя она и другие, мои близкие. Все это
оправдывало мои опыты в ее глазах, тогда она мне сочувствовала. Ее
нежность и мягкость укрепляли нашу спокойную дружбу до момента знакомства
с Робертом.
- Хотел тебе, собственно, заявить, что мои опыты удались, да, да,
удались!
- Что ты намерен сделать с человеческой смертью? - выкрикнула она
истерически. - Кто дал тебе право прерывать чью-либо смерть? Кому что
надо? Кого ты хочешь вызвать с того света и зачем?
- Я виделся с Робертом.
Это было для нее мощным ударом. Она села на диван. Я присел рядом,
полный сочувствия.
Вообще-то свои опыты я начинал со скрываемой даже от самого себя мыслью
о собственном воскресении - если бы кто-нибудь когда-нибудь захотел это
осуществить с помощью моего аппарата. Эта мысль была главным двигателем
всей работы.
Когда умру, может, объявится кто-то, кто прикажет мне встать, захочет
меня снова увидеть, поговорить со мной, проявить свою нежность. А
неистовость в работе возникла от неверия, что такой человек найдется, что
вообще кто-либо когда-нибудь отважится на нечто подобное.
Действительно ли мы жаждем воскрешать своих близких, продлевать их
существование? А если да, то делаем это без эгоистической причины - для
них, для их свободы, по их воле? Или же, думая о покинувших нас любимых,
любим мы в них только себя, свое прошлое?
С какой целью вызываю я Роберта, вынуждаю его еще раз пережить ту
трагедию, которая так отпечаталась на жизни трех человек? Делаю это для
него?
Эльжбета очнулась от обморока, помогла таблетка, у нас, действительно,
уже появились лекарства, которые значительно облегчают задачу спасения
ближних. Сегодня уже не проблема посвятить себя кому-то, подумал я,
наблюдая, как она быстро приходит в себя.
- Благодарю, - проговорила она мертвым, полным неприязни голосом. - А
теперь иди. Уходи.
Я уже был в дверях, когда услышал вопрос:
- Ты с ним разговаривал?
- Как сейчас с тобой.
Она набросилась на меня с кулаками, била по плечам, по лицу и кричала
при этом, давясь слезами: