"Коре Холт. Конунг: Человек с далеких островов ("Конунг" #1) " - читать интересную книгу автора

Гуннхильд сказала, что не знает правды, я стоял и переводил взгляд с
нее на Сверрира. Неужели он сын конунга? Неужели Гуннхильд была женщиной
конунга? Я сделал шаг к ее ложу, несколькими словами она изменила судьбу
своего сына и той страны, где ее сын стал конунгом. Она заговорила снова:
- Сверрир, с тех пор, как ты родился, я все годы пыталась искупить свой
грех. Я молила Бога по ночам и при свете дня, я больше не спала с тем
человеком, который стал моим мужем, я прогоняла его и отказывала ему в его
законном праве. Но грех пылал во мне, как угли под пеплом. Я мечтала пойти
босиком в Ромаборг. через горы и веси и исповедаться в этом святом городе.
Но это мне не удалось. Каждый раз, когда я смотрела на тебя, Сверрир, я
видела перед собой другое лицо. Когда я слышала твой голос, я слышала голос
конунга! Но точно я ничего не знаю. И это самое трудное: жить в неведении.
Должна ли я была раньше рассказать тебе обо всем, наделить тебя тем же
неведением, открыть свой позор, заставить и тебя нести этот крест? Вот если
б я знала точно! Я слышала, что ярл Эрлинг и его сподвижники в Норвегии
убили всех сыновей конунга Сигурда, я догадывалась, какой будет твоя судьба,
если я откроюсь тебе. Я молила Господа Бога и святую Деву Марию помочь мне,
но они мне не ответили.
И вот сюда приехал этот сборщик дани, человек, который взял меня силой
и обрушил лавину, этот низкий человек, послуживший причиной всего, что
случилось потом. Когда он вчера ушел из дома, где я лежу, я впала в забытье
от стыда и бессилия. И тогда мне приснилось, что папа в Ромаборге пришел ко
мне и сказал: Ты должна исповедаться!
Я исповедалась ему во сне и он сказал: Ты должна все открыть своему
сыну! И вот наконец я это сделала.
Гуннхильд падает на постель и лежит молча, и я не знаю, сколько
проходит времени. Я слышу собственное дыхание, слышу шум моря, бьющегося о
берег. Она лежит с закрытыми глазами, Сверрир стоит, склонившись над ней, я
вижу его лицо рядом с ее, на их лицах написано страдание, но на его -
больше.
Теперь все стало другим.
Гуннхильд нужен покой, вскоре она засыпает. Мы долго сидим у ее ложа,
нам нечего сказать друг другу, может, она, все рассказав нам, станет крепче.
Я поддерживаю ее голову, мне хочется быть добрым к ней после того, как она
обрушила на нас столько тяжелого. Я поворачиваюсь к нему. И в первый раз
вижу его.
Что-то изменилось и уже никогда не будет так, как раньше. Наша дружба
сохранилась, но прежнего равенства между нами уже нет. Наша долгая
совместная жизнь не кончилась на этом, скорее, она только началась. Но все
стало иным. У Сверрира несчастное лицо, он постарел за эту ночь, но в нем
появился какой-то неистовый огонь, какого я никогда не видел в глазах ни
одного человека.
Гуннхильд спит. Мы уходим.
Утро еще не наступило, но праздник в усадьбе уже кончился, людей не
видно. Я иду за Сверриром - теперь я обдумываю свои слова тщательнее, чем
раньше, - он покидает усадьбу епископа и поднимается в горы. С первыми
проблесками света мы видим внизу Киркьюбё и море.
Сверрир вдруг теряет над собой власть, он падает и кричит:
- Она не должна была этого говорить!