"Виктория Холт. Чудо в аббатстве (серия "Дочери Альбиона") [И]" - читать интересную книгу автора

как у меня была репутация довольно образованного человека, в основном
потому, что на занятиях я была намного способнее Кейт или Руперта, что
совсем не значило, что я действительно достигла очень большой степени
учености; еще он говорил со мной о лошадях, потому что я любила ездить
верхом.
С Рупертом он мог свободно и со знанием дела говорить о фермерстве и
животноводстве; к Кейт он всегда относился со смесью почтения и дерзости,
которую она провоцировала и ожидала от большинства мужчин.
Фактически он затрачивал массу усилий, чтобы не вызвать
неудовольствия и ужиться со всеми. В тот год длинные летние вечера
проходили приятно. Мы собирали цветы, ездили верхом, и на Иванов день мы
встали рано, чтобы увидеть восход солнца; мы устраивали пикники, косили
сено, всегда делая из этого своего рода ритуал, собирали урожай, а когда
урожай был собран, повесили снопы на стены кухни, чтобы они висели там до
следующего года. Потом мы собирали фрукты, орехи и складывали их. Уже
поздно вечером мы играли в игры у камина. Искали спрятанные сокровища
вокруг дома, играли в шарады, в которых обычно выигрывала я, к большой
досаде Кейт.
В то лето я увидела Мадонну, украшенную драгоценностями. Мы не имели
права видеть ее, и я уверена, Бруно никогда не взял бы нас в часовню, если
бы Кейт не сыграла в этом роль искусительницы.
Мы прошли через потайную дверь, Бруно уже поджидал нас. Я думаю, что
он ждал этих встреч, как и мы. Наверное, поднялся бы ужасный шум, если бы
стало известно, что мы ступаем на землю Аббатства, и там встречаемся с
Бруно. И это делало наши встречи такими волнующими. Бруно очаровал нас
обеих: мы не могли забыть таинственности его рождения. По этой причине он
внушал мне благоговение, и Кейт тоже. Я знала, что она ни за что в этом не
признается и, чтобы обмануть в этом себя, постоянно пытается впутать его
во что-нибудь нехорошее. Однажды она сказала мне, что хорошо понимает, что
чувствовал дьявол, когда пытался заставить Христа кинуться со скалы, чтобы
доказать свою святость, потому что ей всегда хотелось заставить Бруно
сделать что-нибудь подобное. "Во мне, наверное, сидит частица дьявола", -
сказала она; и я уверяла ее, что в этом она совершенно права.
Мы лежали на траве, и Кейт, как она часто это делала, говорила о
коронации королевы, о самой королеве, возлежащей в паланкине в золотых
одеждах.
- На ней сверкали драгоценности, которых ты никогда не видел, -
сказала она Бруно.
- Я видел, - ответил он. - Я видел драгоценности лучше, чем у нее.
- Лучших нет. Это были королевские драгоценности.
- А я видел святые драгоценности.
- Святые драгоценности! Таких нет. Драгоценности - это символ земного
богатства. Как же они могут быть святыми?
- Если это драгоценности Мадонны, они святые, - сказал Бруно.
- У Мадонны нет драгоценностей.
- Есть. У нашей Мадонны есть. У нее драгоценности красивее, чем у
короля.
- Я не верю тебе.
Бруно вырвал травинку и стал жевать ее, не заботясь о своей святости.
Он молчал. А такое молчание приводило Кейт в ярость.