"Виктория Холт. Лев-триумфатор [И]" - читать интересную книгу автора

хорошо рассмотреть ее, когда она туда въезжала.
Елизавета была молода - на вид не старше двадцати пяти, со свежим
румяным лицом и рыжеватыми волосами. Она искрилась жизнерадостностью; но в
то же время в ней чувствовались глубокая серьезность и неподдельное
величие, которые очень шли ей и вызывали восхищение собравшегося народа.
Мы все были очень тронуты ее словами, произнесенными у входа в Тауэр.
- Случалось не раз, - сказала она, - что некоторые из властителей
этой страны низводились до участи заключенных в этом месте; я же, быв
узницей, возвысилась до положения повелительницы этой страны. Падение тех
было актом Господнего правосудия; мое возвышение - актом Его милосердия.
Как они должны были нести свой жребий с терпением, так и я должна принять
свой, преисполнившись благодарности к Богу и милостивой благосклонности к
людям.
Ее речь, полная мудрости, скромности и твердой решимости, приняли
бурными аплодисментами все, кто это слышали.
Когда мы ехали обратно в Аббатство, я всю дорогу размышляла о
королеве Елизавете, бывшей ненамного старше меня, - о том, какая огромная
ответственность легла теперь на нее. Она меня как-то воодушевляла, и я все
вспоминала ее слова о том, как она страдала в заключении и как Господь
проявил милость и вознес ее от бед и тревог к величию. Я воображала ее
узницей, входящей в Тауэр через Ворота изменников и задающей себе вопрос -
а она не могла его не задавать, - скоро ли ее поведут в Зеленую башню -
как было с ее матерью - и прикажут положить голову на плаху. Как в таком
молодом возрасте жить с предчувствием близкой смерти? Эта жизнерадостная
молодая женщина, горящая рвением к своему великому делу, - чувствовала ли
она себя такой же несчастной, готовясь потерять жизнь, как была несчастна
я, потеряв Кэри? Но все кончилось для нее благополучно, и она осталась в
живых. Господь был милостив: она вышла из мрачной тени Тауэра, чтобы стать
повелительницей всего и всех в этой стране.
Зрелище вступления королевы в ее столицу подняло мне настроение.
За обедом я прислушивалась к разговору, в котором главенствовала
Кейт. Она, как всегда, блистала остроумием, и как я ни ненавидела ее, но
должна была признать ее неоспоримое обаяние. За столом она была центром
притяжения. Однако болтовня ее была слишком вольной. Кто мог знать, что
принесет с собой новое царствование и о чем могут донести прислушивающиеся
к разговору слуги! Во всяком случае, они занимались доносами при Марии.
Какие у нас были основания полагать, что при Елизавете все будет иначе?
- Итак, она, наконец, благополучно достигла трона, - говорила Кейт. -
Подумать только, дочь Анны Болейн! Имейте в виду, она похожа на своего
августейшего отца. Такой же крутой, горячий нрав. Это видно по цвету
волос. Почти одинаковый у обоих. Однажды я танцевала с Его Величеством, ее
августейшим отцом, и, знаете ли, я совершенно уверена, что если бы он не
был в то время так очарован прелестями Кэтрин Говард, то обратил бы
благосклонный взгляд на меня. И тогда все сложилось бы совсем по-другому!
Моя мать возразила:
- Возможно, тогда твоя голова давно бы уже рассталась с плечами,
Кейт. Нам больше нравится, чтобы ты оставалась в целом виде.
- О, мне всегда везло. Бедная Кэтрин Говард! С плеч полетела ее
голова, а не моя. Что за человек! Как он умел отделываться от своих жен!
- Ты слишком вольно говоришь, Кейт, - заметил ее брат Руперт.