"Виктория Холт. Слезы печали [И]" - читать интересную книгу автора

мы, вполне понятно, не могли пока платить ей достойное вознаграждение. Его
она должна была получить в тот радостный день, наступления которого мы
ждали с таким нетерпением. Мисс Блэк была дамой средних лет, высокой,
тощей и очень ученой - дочерью священника. Она часто говорила нам, как
рада тому, что покинула Англию до того, как страна покрыла себя позором, и
горевала о том, что ей, наверное, не удастся дожить до дня реставрации
монархии. Как гувернантка мисс Блэк нас вполне устраивала. Мы научились
читать, писать, считать, учили латынь и греческий. По-французски мы
говорили свободно. Кроме того, она учила нас правилам хорошего тона,
благородным манерам и английским народным танцам.
Мать была как нельзя более ею довольна и сказала, что мисс Блэк для
нас - это просто Господне Благословение. За глаза мы с Лукасом так и
называли гувернантку - "Благословение". Признаться ей в этом мы не
решались, испытывая перед ней благоговейный трепет.
Медленно тянулись жаркие, сонные летние дни. Даже сейчас, услышав
кудахтанье кур, почуяв доносящийся из хлева или свинарника запах, я
мгновенно вспоминаю те дни в Конгриве, которые, как я уже потом поняла,
были самыми безмятежными в моей жизни. В свое время мне думалось, что это
будет длиться вечно и мы состаримся здесь в ожидании реставрации монархии.
Солнце ярко светило, дни казались недостаточно долгими, а я всегда
находилась в центре событий. Я руководила играми, заключавшимися большей
частью в постановке спектаклей, так как мне нравилось заниматься именно
этим. Я была Клеопатрой, Боадицеей и королевой Елизаветой, не
останавливаясь в случае необходимости и перед "переменой пола", если
главным героем пьесы был мужчина. Бедняга Лукас время от времени пытался
протестовать, но, поскольку именно я решала, что мы будем играть, главная
роль неизменно доставалась мне. Помню, как хныкали Дик и Анджи: "Ой, мне
надоело быть рабом!" Бедняжки, они были гораздо моложе нас с Лукасом, и
мы, старшие, искренне считали, что делаем мелюзге большое одолжение,
разрешая ей принимать хоть какое-то участие в наших играх.
Очень интересно было при этом прятаться от мисс Блэк, имевшей особый
дар превращать любое увлекательное занятие в урок, что не устраивало
никого из нас и превращало нашу жизнь в сплошную череду попыток уклониться
от этого. Она была частью нашей жизни. Она постоянно поучала нас: все, что
кажется неприятным, делается для нашей же пользы. Я научилась
передразнивать ее безукоризненные манеры настолько хорошо, что дети едва
не заходились от хохота.
Именно мисс Блэк я обязана тем, что стала считать себя актрисой. Это
легло тяжелым бременем на моих близких, поскольку я, выучив наизусть кучу
отрывков из Шекспира, обрушивала всю мощь своего искусства на головы моих
многострадальных братьев и сестры.
В эти длинные летние дни мы забывали о том, что являемся
изгнанниками. Мы были пиратами, придворными, солдатами, участвующими в
славных приключениях, а я, пользуясь преимуществами своего возраста,
руководила всеми.
- Тебе стоило бы время от времени отступить в сторону и позволить
Лукасу взять главную роль на себя, - советовала мисс Блэк, но я никогда не
следовала этому совету.
Шли годы. Время от времени наши родители навещали нас. Это были
радостные встречи, но вскоре мы вновь расставались: часто они покидали