"Виктория Холт. Трудное счастье [love]" - читать интересную книгу автора

со смуглым, черноволосым незнакомцем. Из-за белизны кожи и этих светлых,
почти белых волос, а также из-за по-детски чистого и наивного выражения
лица моего отца здесь, на острове Капри, прозвали Анджело. Да, характер у
него был почти ангельский: его доброту и отзывчивость хорошо знали местные
жители. В облике же его собеседника, как мне показалось вначале, было
что-то угрюмое.
- А вот и моя дочь Фейвэл, - сказал отец так, словно они только что
говорили обо мне.
Оба поднялись, и огромного роста незнакомец буквально навис над моим
отцом. Он был худощав, отчего казался еще выше. Взяв меня за руку, смуглый
гигант изучающе, словно бы даже прицениваясь, принялся рассматривать меня
своими темными, почти черными глазами. Он смотрел на меня так, будто видел
во мне что-то чрезвычайно забавное. В какое-то мгновенье у меня даже
мелькнула мысль, что в его веселости есть нечто неприятное...
Я, в свою очередь, тоже смотрела на него с большим интересом. Лицо
его было полно контрастов: немного оттопыренные и заостренные на концах
уши делали его похожим на сатира, полные губы свидетельствовали о мягкости
характера и чувственности, а твердый, решительный подбородок - о воле и
настойчивости; длинный, прямой нос говорил об определенной надменности, а
живые глаза светились юмором и озорством. Позже, возвращаясь в своих
воспоминаниях к этим минутам, я пришла к выводу, что этот человек так
быстро завладел моим воображением именно потому, что я ни в чем не была
уверена в отношении него. Прошло много времени, прежде чем я по-настоящему
узнала Рока Пендоррика.
Под его пристальным взглядом я неожиданно пожалела, что ничего не
накинула на себя, возвратясь с пляжа, и смущенно отвела глаза.
- Мистер Пендоррик осматривал студию, - объяснил мой отец. - Он купил
"Неаполитанский залив".
- Что ж, я очень рада, - ответила я. - Это действительно очень
красивая акварель.
Незнакомец указал на статуэтку, которую по-прежнему держал в руках.
- Эта фигурка тоже очень красивая.
- Она не продается, - заметила я в ответ.
- Да, видно, она слишком дорога вашему отцу, чтобы он согласился
продать ее.
Казалось, он мысленно сравнивает меня со статуэткой Венеры. Вероятно
отец уже сказал ему, как он обычно говорил всем, кто восхищался ей: "Это
моя дочь, когда ей было семь лет".
- Тем не менее, - продолжил он, - я уговариваю вашего отца продать ее
мне, ведь в конце концов у него перед глазами по-прежнему есть оригинал.
Отец громко и несколько наигранно рассмеялся, как смеялся всегда,
когда посетители были готовы купить какую-либо из его работ. Вообще
торговец из него был никудышный. Отец любил работать, но всегда чувствовал
себя несчастным, продавая свои творения. Когда была жива мама, продажей
обычно занималась она. Теперь, когда матери не стало и я закончила школу,
эта обязанность легла на мои плечи. Отец был готов за бесценок отдать свою
работу любому, кто, по его мнению, действительно ценил ее. Человеку с
подобным характером была просто необходима волевая женщина, которая бы
вела все его дела. Такой женщиной и была моя мать. После ее смерти
семейный достаток стремительно пошел на убыль. Но теперь, когда я снова