"Виктория Холт. Охотничья луна " - читать интересную книгу автора

национальностей. В течение первого года со мной жила немка, а второго -
француженка. Это было хорошо придумано, поскольку действительно помогало
нам совершенствовать знание языков.
Дисциплина не была строгой. Мы ведь были не совсем детьми. Девушки
приезжали обычно в шестнадцать - семнадцать лет и оставались до
девятнадцати - двадцати. Мы были здесь не для того, чтобы получать
основательное образование, но из каждой из нас следовало сформировать
светскую даму, как сказала мадам де Герэн. Важнее было хорошо танцевать и
непринужденно поддерживать беседу, чем обладать знаниями в литературе и
математике. Большинство девушек после Шаффенбрюккена сразу дебютировали в
высшем свете. Одну или двух, как и меня, ждало нечто совершенно иное.
Многие были симпатичными и рассматривали пребывание в Шаффенбрюккене как
важнейшую часть своего воспитания, от которой нужно получить максимум
удовольствия.
Хотя жизнь во время занятий не отличалась особой дисциплиной, за нами
велось строгое наблюдение, и я была уверена, что если бы какая-нибудь из
девушек позволила вовлечь себя в скандал, ее тотчас же отправили бы домой,
поскольку всегда были честолюбивые родители, жаждущие поместить дочь на
освободившееся место.
На Рождество и на летние каникулы я ездила домой, и мы с тетей Пэтти
весело проводили время, обсуждая Шаффенбрюккен.
- Должна тебе сказать, - говорила тетя Пэтти, - когда ты окончишь
учебу в Шаффенбрюккене, у нас будет самый замечательный светский пансион
для девушек в стране. Дейзи Хетерингтон позеленеет от зависти.
Так я впервые услышала имя Дейзи Хетерингтон. Я без энтузиазма
спросила, кто она такая, и получила информацию, что у нее в Девоншире
школа, репутация которой почти соответствует истинному положению дел. Жаль,
что я не расспросила подробнее. Но тогда мне, вполне естественно, не пришло
в голову, что это может оказаться важным.
Я подошла к периоду, которому предстояло стать моим последним
семестром в Шаффенбрюккене. Был конец октября, и стояла чудесная для этой
поры погода. В Шаффенбрюккене было много солнца, и от этого казалось, что
все еще длится лето. Днем было жарко, но как только солнце скрывалось,
время года давало о себе знать. Тогда мы теснились у огня в общей комнате.
В ту пору моими лучшими подругами были Моник Делорм, с которой мы жили
в одной комнате, и Лидия Маркем с живущей в ее комнате Фридой Шмидт. Мы
всегда были вместе, много разговаривали и часто выбирались в город. Иногда
мы ходили туда пешком, а если в город отправлялся фургончик, некоторые из
нас могли поехать в нем. Мы гуляли в лесу, что разрешалось для групп из
шести человек или, как минимум, из четырех. Нам предоставлялась
определенная свобода, и мы нисколько не чувствовали себя связанными.
Лидия сказала, что пребывание в Шаффенбрюккене напоминает ожидание
поезда, который должен прийти и увезти тебя туда, где ты будешь, как
полагается, взрослым человеком. Мне было понятно, что она имела в виду. В
наших судьбах школа была лишь перевалочным пунктом - ступенькой к какому-то
другому месту.
Моник была из знатной семьи, ее практически сразу ждала подходящая
партия. Отец Фриды сделал себе состояние на гончарном деле. Лидия
принадлежала семье банкиров. Я была немного постарше, и поскольку на
Рождество должна была покинуть школу, воображала себя существенно старшей.