"Виктория Холт. Кирклендские забавы" - читать интересную книгу автора

продолжаться, пока я не женюсь. Тогда, разумеется, хозяйкой станет моя жена,
ведь я единственный сын и когда-нибудь имение перейдет ко мне.
- Ты всегда говоришь о Кирклендских Забавах таким почтительным тоном...
- Но это же мой дом.
- И все же... - У меня чуть не сорвалось с языка: "По-моему, ты рад,
что вырвался оттуда". - Тебе не слишком хочется туда возвращаться.
Он не заметил моей запинки и пробормотал себе под нос:
- На моем месте должен был быть Саймон...
- Кто такой Саймон?
- Саймон Редверз - он доводится мне кем-то вроде двоюродного брата. Его
бабка - родная сестра моего отца. Тебе он вряд ли понравится, - впрочем, вы
будете редко видеться. Он живет в Келли Грейндж, и мы почти не общаемся.
Габриель говорил так, словно не сомневался, что наш брак - дело
решенное. Иногда мне даже казалось, что он действовал по хитроумно
продуманному плану, заочно знакомя меня со своей семьей и исподволь вызывая
во мне интерес к ней.
Я уже хотела увидеть эту груду серых камней, три столетия назад
превращенную в дом; я хотела увидеть руины, казавшиеся с балкона не
развалинами, а настоящим старинным аббатством, ибо внешние стены почти не
были повреждены.
Незаметно для меня самой моя жизнь сплелась с жизнью Габриеля. Мне было
ясно, что, позволив ему уехать, я обреку себя на одиночество и разочарование
до конца своих дней. И всю жизнь буду об этом жалеть.
И вот, в один прекрасный солнечный день, выйдя погулять с Пятницей, я
встретила Габриеля на пустоши; мы уселись на траву, прислонившись спинами к
большому валуну, а Пятница устроился у наших ног и лежал, поглядывая на нас
и приподняв ухо, будто прислушиваясь к нашему разговору. Он видел
одновременно нас обоих и ничего более не желал для полного счастья.
- Мне нужно сказать тебе кое-что, Кэтрин, - проговорил Габриель, - о
чем ты еще не знаешь.
Меня охватила радость, ибо я почувствовала, что наступила минута
признания, на которое он никак не мог решиться все эти дни.
- Ты до сих пор не дала согласия выйти за меня замуж, - продолжал он, -
но я вижу, что не безразличен тебе, что мое общество тебе приятно. Я не
ошибаюсь, Кэтрин?
Между бровями у него снова прорезались морщинки, глаза смотрели
печально и недоуменно, а ведь за последнее время он, казалось, почти забыл о
причине своей тайной грусти, стал весел и легкомыслен. Меня охватило желание
навсегда избавить его от печалей, вылечить его от тоски, как я вылечила
Пятницу от истощения.
- Разумеется, ты мне не безразличен, - подтвердила я, - нам хорошо
вместе, и если ты уедешь...
- То ты будешь скучать по мне, но совсем не так, как я по тебе. Я хочу
увезти тебя с собой.
- Почему?
- Ты прекрасно знаешь почему: я тебя люблю, и мне нестерпима мысль о
расставании.
- Да, но... ведь есть и другая причина?
- Какая еще другая причина? - сказал он, не глядя на меня, и я поняла,
что мне предстоит еще многое узнать о нем самом и его семье.