"Виктория Холт. Опороченная Лукреция" - читать интересную книгу автора

Санча добилась того, чего хотела - отвлекла ее мысли от случившегося с ней
несчастья.
- Я часто замечала, - продолжила Санча, - как Его Святейшество во всем
уступает Чезаре - из всех сил старается угодить ему. Кажется, Чезаре
пользуется такой любовью, какой не знал даже Джованни Борджа. Неужели ты
сама не замечала этого?.. Ну так вот. Твоему брату Чезаре нужна супруга - а
какая же супруга ему желанней, чем я?
Санча застенчиво улыбнулась и опустила глаза. Глядя на нее, нетрудно
было догадаться, что она сейчас думала о том, как будет ублажать своего
Чезаре - самого могущественного человека в Риме и единственного мужчину,
достойного стать ее супругом.
- Ты хочешь сказать, - вздрогнула Лукреция, - что они уже договорились
о чем-то?
Санча кивнула.
- Но мой отец всегда желал, чтобы папское кресло досталось одному из
его сыновей.
- Ну, на это существует Гоффредо.
Лукреции стало не по себе. Она слишком хорошо знала их - как знала и
то, что именно ее брат и отец были убийцами ее любовника.
Санча потянулась, как кошка, нежащаяся в лучах мартовского солнца. Она
томилась ожиданием новых, еще неизведанных наслаждений.
А Лукреция вновь задрожала - от страха за свое будущее.

В своих апартаментах в Ватикане Папа Римский принимал сына Чезаре.
Когда слуги раскланялись, Александр положил руку ему на плечо и, внимательно
посмотрев в глаза, тихо произнес:
- Чадо мое, спешу порадовать тебя. Кажется, наша с тобой небольшая
затея удалась на славу.
Чезаре улыбнулся, и у Папы потеплело на сердце. После смерти Джованни
он стал с удвоенным вниманием относиться к своему второму сыну. И хотя
прежде Александр души не чаял в Джованни - мало того, знал, кто был его
убийцей, - этому сыну досталась вся отцовская любовь и сопутствующие ей
почести, что некогда принадлежали его брату.
Посторонние не переставали удивляться тем загадочным узам, которые
связывали всех Борджа. Что бы ни содеял какой-либо член этой семьи, какое бы
зло ни причинил другому, связь между ними не ослабевала. Их всегда соединяли
такие сильные чувства - как правило, любовь, если не считать случая с
Джованни и Чезаре, которые ненавидели друг друга, - что все остальное
отступало на задний план, вытеснялось более важным и существенным.
Тем не менее Александр с затаенной опаской вглядывался в лицо сына,
слывшего самым порочным человеком Италии. Чезаре был замечательно красив -
как и все дети Папы, - и у него были такие же золотистые волосы, как у
Гоффредо. Где бы он ни появился, его всюду выделяли благородная осанка и
великолепные манеры; правда, сейчас его холеную кожу покрывали мелкие, чуть
заметные красные пятна - последствия перенесенного французского недуга.
Кардинальская мантия очень шла стройной фигуре Чезаре - но блеск в его
глазах сейчас говорил о том, что ему не терпелось навсегда расстаться с ней.
А Александр собирался помочь сыну в осуществлении этой мечты.
- Отец, я слушаю вас, - наконец не выдержал молчания Чезаре.
- Ах да, прости, сын мой. Я просто подумал о том счастливом дне, когда