"Виктория Холт. Роковой выбор ("Королевы Англии" #9) " - читать интересную книгу автора

герцога Йоркского обвиняли в католицизме. Был, правда, еще герцог
Монмутский, хотя и незаконный сын, но протестант, молодой, красивый, общий
любимец. Уж у него-то должны быть здоровые сыновья. Незаконного протестанта
предпочли бы законному наследнику-католику. Таково было общее мнение в то
время, и оно не было для меня тайной.
Изменилось и поведение девочек. Теперь Элизабет Вилльерс особенно
тщательно следила за Анной и мной. Анна была вся поглощена Сарой Дженнингс.
Только и слышно было "Сара говорит...", "Сара это не так делает", "Я должна
спросить Сару". Казалось, Сара завладела умом и сердцем Анны. У меня была
моя милая подруга Анна Трелони. Я не подружилась ни с одной из девочек
Вилльерс, хотя их было шестеро.
Теперь-то я понимаю, что Элизабет хотела бы иметь на меня такое же
влияние, как Сара на Анну. Она завидовала мне. Да, теперь-то я понимаю
многое, чего не понимала тогда. Она хотела быть на моем месте! Я думаю,
больше всего она жаждала власти. Я знаю теперь, что таилось за этим
устремленным на меня пристальным взглядом. Она думала: "Эта девчонка, эта
дурочка, может случиться, станет когда-нибудь королевой Англии. А я, умная,
талантливая, блестящая Элизабет Вилльерс, буду никем... разве только, если
мне повезет, займу очень скромное место при ее дворе".
Для человека с характером Элизабет Вилльерс подобная мысль была
невыносима. Временами она старалась завоевать мое расположение, но чаще
зависть пересиливала у нее даже здравый смысл, и она не могла удержаться от
попыток ранить меня даже вопреки собственной выгоде.
Она знала о моей любви к отцу и его ко мне и старалась отравить это
чувство. Ей было известно, что мой отец был героем многих морских сражений,
что он боролся с огнем во время лондонского пожара, что он был любящим отцом
обожавших его детей; и она хотела показать мне, что мой кумир был совсем не
таков, как я его себе представляла; и вот, на свой лад, в расчете на
молоденькую и неопытную девочку моего возраста, она приступила к действию.
Когда в очередной раз мы все сидели за шитьем, она заговорила вдруг о
какой-то Арабелле Черчилль. Я впервые услышала тогда имя этой женщины.
- Это просто возмутительно, - сказала Элизабет. - Как можно быть такой
бесстыжей? Уже третий ребенок, и все незаконные. Говорят, мальчик на этот
раз и здоровый. Такие дети всегда здоровые. Ну не жестока ли судьба?
Законные сыновья умирают один за другим, а эти, побочные, живут и живут.
- И говорят, она вовсе некрасива, - сказала Анна Вилльерс.
- Некоторым такие нравятся, - засмеялась Элизабет. - Несомненно, у нее
есть другие достоинства.
- Правда, что у нее красивые ноги? - спросила Генриетта Вилльерс.
- Да. Как-то юбки у нее так ловко задрались, когда она якобы случайно
упала во время королевской прогулки с лошади, что не оценить красоту ее ног
мог только слепой. А кое на кого они произвели такое впечатление, что он
даже влюбился...
- В ноги! - хихикнула Генриетта.
Я слушала вполуха. Вероятно, речь шла еще об одной королевской
любовнице, подумала я. Среди них были и придворные дамы, и актрисы, и
простые горожанки или крестьянки. Эта Арабелла Черчилль - одна из многих.
Мне всегда было неловко, когда говорили о любовных увлечениях короля. Ведь
все-таки Карл II был мой дядя. Он знал, что о нем сплетничают, но это его
только забавляло. Он отличался большим добродушием.