"Виктория Холт. Павлинья гордыня" - читать интересную книгу автора

- В городе Юлия Цезаря, - заметила я и процитировала: - "Друзья,
римляне, сограждане! Слушайте меня!" Но почему?
Мириам совсем рассердилась.
- Ты появилась на свет, когда они путешествовали там.
- Значит, и папа ездил с ней? - воскликнула я. - И это было недорого? А
как же наше бедственное положение и все тому подобное?
Сестра недовольно скривилась и сухо констатировала:
- Тебе достаточно знать, что они оказались в Риме.
- Похоже, они и не подозревали о том, что я должна родиться. Иначе бы
ни за что туда не поехали, правда?..
- Подобное иногда случается. Пора кончать с пустой болтовней. - Моя
сестричка Мириам умела в нужный момент проявить строгость.
Иногда мне становилось жалко аббата, если тот все же женится на ней, и
особенно их будущих печальных детишек.
Теперь есть над чем поразмыслить. Оказывается, со мной происходили
странные вещи! Видимо, в Риме они и назвали меня Опал. Я тут же раздобыла
информацию об одноименных камнях. Комментарий в толковом словаре несколько
разочаровал. Не особенно лестно, когда тебя называют в честь "минерала, в
основном состоящего из окисей кремния". Звучит весьма не романтично. Но
потом я обнаружила, что опалы бывают разных оттенков: красного, зеленого и
голубого... Они повторяют практически все цвета спектра и меняются, как
радуга. Это чуть приятнее. И все же мне было трудно представить маму,
поддавшуюся очарованию итальянского неба и давшую мне странное имя Опал,
чтобы потом добавить более практичное и прозаичное - Джессика.
Вскоре гости покинули Оуклэнд, а после них уехал и хозяин. Остались
лишь слуги, жизнь в замке текла незаметно, если не считать посетителей,
приходивших к горничным, но они меня не интересовали.
В Дауэре все шло по заведенному кругу: отец раскладывал пасьянсы, в
одиночестве ходил на прогулки и умел не замечать вечно жалующуюся семью;
мама командовала в доме, занималась благотворительностью и делами прихожан,
не уставая подчеркивать, что теперь мы одни из них, ибо стали бедняками.
Явное преувеличение. Мы еще могли подать, а не просить милостыню, мы еще
оставались аристократами.
Ксавьер продолжал мечтать о недостижимой леди Кларе, постепенно теряя
мою симпатию. Будь я на месте этой дамы или брата, я непременно сломала бы
все барьеры, которые возводят деньги. То же относилось к Мириам и ее аббату.
Возможно, сестру ждет судьба бедняги Джармэна, и ей придется наплодить кучу
ребятишек. У священников обычно огромные семьи: чем беднее они, тем
плодовитей.
Проходили годы, а тайна оставалась тайной. Однако мое любопытство не
уменьшалось. Я все больше убеждалась в существовании причины, по которой
семья считает меня чужой.
В Дауэре молились каждое утро. Причем все члены семьи и прислуга были
обязаны появляться к заутрене, даже для отца не делалось исключения. Молебен
проходил в гостиной, так как, по словам мамы, мы теперь не имели своей
часовни. Она не уставала напоминать об этом, бросая осуждающие взгляды на
папу и, наверное, с тоской вспоминая Оуклэнд Холл, где в качестве хозяйки
огромного поместья общалась с Господом много лет подряд. Теперь же штат слуг
стал невелик: Джармэн, миссис Кобб и Мэдди.
- В Оуклэнде челяди было столько, что я знала имена лишь нескольких, -