"Цветок счастья" - читать интересную книгу автора (Пембертон Маргарет)

Глава 7

– Как вы смотрите на то, чтобы сегодня вечером побыть моей женой?

С этим вопросом Закари обратился к Джанетте, когда через полчаса снова появился в ее комнате.

Девушка, хлопая глазами, уставилась на него, пытаясь сообразить, что происходит. Она, наверное, задремала, и теперь ей это просто снится.

– Простите. – Она села на лежанке. – Я, должно быть, уснула. Что вы сказали?

Закари стоял, расставив ноги и засунув руки в карманы бриджей, на лоб свисала прядь черных как смоль волос.

– Я спросил, не хотите ли вы сегодня вечером побыть моей женой.

Сердце Джанетты бешено заколотилось. Он что, предлагает спать в одной комнате? Да нет, не может быть. Равнодушным тоном и в такой оскорбительной манере… А куда же он тогда клонит? Девушка почувствовала, как ее бросило в жар. Разумеется, она не примет подобного оскорбительного предложения, об этом не может быть и речи. Ведь оно сделано без малейшего намека на какие-либо нежные чувства. Даже уличным женщинам подобные предложения делаются с большим тактом. Но… все-таки…

– Губернатор провинции сейчас гостит в городе, в своем родном доме, ему сообщили о моем приезде, и он изъявил желание познакомиться со мной, – пояснил Закари, в его глазах сверкали насмешливые искорки. – Женщинам аудиенции он не дает, но наверняка сделает исключение, если я представлю вас как свою жену.

Джанетта почувствовала, как запылали щеки. Что его так забавляет? Он догадался о ее ошибочном предположении? Испытывая одновременно злость и унижение, она посмотрела ему в глаза и заявила резким тоном:

– Если я не могу быть представлена губернатору как мисс Джанетта Холлис, то я предпочитаю вообще не знакомиться с ним.

Закари слегка пожал широкими плечами.

– Как вам будет угодно, хотя мне кажется, что вы можете пожалеть о своем решении. У китайских губернаторов не так-то просто добиться аудиенции, особенно женщине. Вряд ли вам еще представится такая возможность.

Джанетта понимала, что это правда. И если она не отправится вместе с Закари к губернатору, то ей придется одной торчать на этом постоялом дворе. И пока желание сопровождать его боролось в душе девушки с обидой за то, в какой форме было сделано предложение, в углу за одной из стен послышался шорох.

– Крысы, – равнодушно бросил Закари в ответ на взгляд Джанетты, обращенный туда, откуда доносился шорох. – Они не опасны, если их не трогать.

Джанетта судорожно вздохнула. Она не собиралась трогать крыс, но теперь ее нежелание оставаться одной в этой комнате только усилилось.

– Я не подумала, что этот визит может быть интересным с познавательной точки зрения, – заявила девушка с достоинством. – Пожалуй, есть смысл поехать с вами. Не стоит упускать такую возможность.

– Не сомневался, что вы так и решите. Вам хватит пятнадцати минут, чтобы привести себя в порядок… и выглядеть как леди?

Джанетте понадобилось все ее самообладание, чтобы не схватить какой-нибудь ближайший предмет и не запустить им Закари в голову.

Когда Закари удалился, она стала быстро собираться. Для начала громко постучала в стену, пытаясь отпугнуть крыс. Затем достала из саквояжа юбку и закрытую блузку с кружевами. Разложив их на лежанке, постаралась разгладить ладонью складки и стала расплетать косу. Пятнадцать минут. Интересно, как можно за четверть часа преобразиться из путешественницы в запыленном мужском наряде в элегантную леди? Возле лежанки стоял кувшин с холодной водой, Джанетта разделась и принялась мыться. Вода оказалась почти ледяной, поэтому она торопливо вытерлась и достала из саквояжа чистое белье. Одевшись, расчесала волосы и собрала их в аккуратный узел, заколов длинными шпильками.

Зеркала не было ни в комнате, ни в саквояже, но оно и не требовалось, потому что ничего лучшего со своей внешностью Джанетта уже сделать не могла. Услышав, как Закари нетерпеливо зовет ее, она взяла короткий жакет и вышла в коридор.

Если Закари и заметил ее преображение, то он никоим образом не выказал этого.

– Вы собирались чуть ли не полчаса, – буркнул он и направился во внутренний двор, где ожидали носильщики с паланкинами.

Закари тоже полностью преобразился. На нем были белоснежная рубашка с высоким накрахмаленным воротником, прекрасно сшитый темный костюм, а светло-серому жилету, на котором поблескивала золотая цепочка от часов, позавидовал бы любой лондонский денди.

Этот наряд до сих пор, видимо, лежал свернутым в одной из его седельных сумок. Джанетте стало любопытно: сколько же китайцев трудились над тем, чтобы отгладить его и привести в нынешний безупречный вид?

Если Закари ожидал, что Джанетта извинится за опоздание, то никаких извинений он не услышал. Ведь ей никто не помогал гладить юбку и блузку, и еще хорошо, что на одевание у нее ушло всего полчаса. Кроме того, ее сильно задело то, что она не услышала от Закари никаких слов по поводу своей внешности. Мог бы сказать хотя бы небольшой комплимент. А вместо этого он разговаривал с ней как с младшей сестрой, от которой всегда одни неприятности.

Храня ледяное молчание, Джанетта позволила Закари помочь ей сесть в паланкин. Она никогда не любила этот вид транспорта из-за тесноты и тряски. Носильщики подняли его, и девушка стиснула зубы. Ладно, город маленький, и до дома губернатора, наверное, недалеко. В этот момент занавеска паланкина качнулась, задев щеку Джанетты. Ощутив тяжелый запах духов, она сморщила нос от отвращения. Насколько она знала, ее тетя никогда не сопровождала дядю во время его визитов к губернатору. Женщины в Китае обычно не пользовались подобными привилегиями. А вот для нее нарушались строгие правила этикета. Но только потому, что на этом настоял Закари.

Интересно, а какую цель он преследовал? Возможно, действительно счел, что этот визит будет интересен ей с познавательной точки зрения. Да, вполне возможно, хотя и сомнительно. Джанетте уже были известны многие черты характера Закари Картрайта, однако подобная чуткость вряд ли ему свойственна. Гораздо вероятнее, что сделал он это просто ради развлечения.

Носильщики остановились, дверца паланкина распахнулась. Когда Джанетта с облегчением выбиралась на свежий воздух, ее осенила еще одна мысль. А что, если Закари попросил разрешения взять ее с собой только потому, что ему нравится ее общество?

Стоявший перед ней Закари посмотрел на нее и слегка нахмурился.

– Вы испачкали щеку, – недовольно заметил он, окончательно развеяв ее иллюзии.

Джанетта поднесла руку к тому месту, где занавеска коснулась щеки, но Закари опередил ее и вытер пятно рукой в лайковой перчатке.

– Вот теперь вы выглядите по крайней мере прилично, – сказал он, продевая ее руку себе под локоть.

Джанетта уже была готова дать ему язвительный ответ, но тут распахнулись массивные ворота, перед которыми они стояли, и один из слуг губернатора громко провозгласил:

– Дорогу! Дорогу достопочтенному мистеру Закари Картрайту и достопочтенной миссис Закари Картрайт.

И хотя Джанетта прекрасно знала, какую роль ей предстояло играть, потрясение от того, что ее громогласно назвали женой Закари, было настолько сильным, что она споткнулась.

Рука Закари крепко сжала ее руку.

– Держитесь, миссис Картрайт, – насмешливо прошептал он. – Не ударьте в грязь лицом перед губернатором.

Джанетта с облегчением заметила, что, хотя слуга объявил об их приходе, губернатор еще не появился. Они вошли в освещенный лампами внутренний двор, где в больших вазах, стоявших на резных каменных пьедесталах, росли апельсиновые деревья, камелии и азалии. Вышедшие навстречу слуги повели их к другим воротам в дальней стене внутреннего двора. При их приближении ворота распахнулись, и другой слуга снова громко объявил их имена.

– Долго это будет продолжаться? – прошептала Джанетта, когда они, миновав второй внутренний двор, поднялись по ступенькам в третий.

– Полагаю, что губернатор встретит нас в четвертом дворике и сам проводит в свои покои. Таким образом он продемонстрирует, что мы не особенно почетные гости, но и не совсем уж рядовые.

– А будь мы представителями какой-нибудь европейской королевской фамилии?

– Тогда бы он лично встретил нас во втором дворе.

– Но не в первом?

На лице Закари промелькнула улыбка.

– Нет, этой чести удостаиваются только высшие китайские аристократы.

– А церемония провожания точно такая же?

Закари кивнул:

– Хозяин провожает гостя, и у каждых ворот гость должен просить, чтобы его дальше не провожали. Однако хозяин остановится лишь тогда, когда они дойдут до ворот, соответствующих положению гостя.

Заинтересованная Джанетта повеселела.

– А гость и хозяин сходятся во мнениях относительно того, у каких ворот следует расставаться?

Закари усмехнулся:

– Не всегда. Тут существует большая вероятность нанести обиду. Вести о том, у каких ворот встретили гостя и до каких ворот хозяин проводил его, распространяются очень быстро.

– И если губернатор не встретит нас у следующих ворот, то об этом узнает вся округа и сделает соответствующие выводы относительно нашего положения?

– Совершенно верно.

Когда они подошли к воротам, Джанетта крепко сжала руку Закари. Одетые в парчу слуги распахнули их перед ними.

– Достопочтенный мистер Закари Картрайт и достопочтенная миссис Закари Картрайт, – громко объявил сопровождавший их слуга.

Громадный, похожий на Будду человек, одетый в черный атлас, отвесил им легкий поклон. Закари поприветствовал его на китайском, и на одутловатом лице губернатора появилась удивленная, но довольная улыбка.

В сопровождении эскорта слуг они прошествовали через последний двор и вошли в дом. Ужин уже стоял на низком круглом столике, покрытом ярко-красной скатертью. Комнату украшали китайские фонарики. Губернатор с церемонным видом преподнес гостям подарки: рулон шелка для Закари и украшение из жадеита для Джанетты. А затем начался ужин.

Маленькие тарелочки были полны различных яств, почти все из них Джанетта видела впервые.

– Это омлет из акульих плавников, – сказал Закари, когда девушка, следуя его примеру, положила себе порцию с ближайшего блюда.

– Правда? – Возможно, Закари ожидал, что она состроит гримасу, но Джанетта удержалась от этого. – Вид у него великолепный.

Вкус у него оказался не великолепным, однако по выражению лица Джанетты об этом никто не смог бы догадаться.

– А это соус из голубиных яиц, – добавил Закари, когда девушка погрузила палочки в другое блюдо.

Однако рука Джанетты не дрогнула. Она находилась сейчас в самом сердце Китая и не ожидала, что ей подадут бифштекс, ливерный пудинг и яблочный пирог.

За основными блюдами последовал пудинг из сушеных фруктов, а за ним небольшие рюмки горячего ликера.

Губернатор и Закари осушили свои рюмки одним глотком, Джанетта поднесла рюмку к губам, решив последовать их примеру.

– Думаю, вам не стоит… – начал было Закари, но было уже слишком поздно.

Жидкость обожгла губы и горло Джанетты, на миг ей показалось, что она сейчас умрет. Она не могла дышать, а грудь готова была разорваться.

– Может, хотите воды? – предложил Закари, с трудом удерживаясь от смеха.

Джанетта покачала головой, будучи не в силах говорить: ее бесило, что она в очередной раз стала предметом насмешек Закари. Обретя наконец дар речи, девушка пролепетала, явно кривя душой:

– Очень… вкусный.

Стоявший за ее стулом слуга тут же шагнул вперед и наполнил ее рюмку.

– Хорошие манеры не требуют того, чтобы вы губили себя, – сказал Закари, веселость которого сменилась озабоченностью. – Губернатор не обидится, если вы больше не будете пить.

Но Джанетте сейчас было не до губернатора. Сейчас ее заботило только одно: как бы сделать так, чтобы из глаз Закари исчезли последние признаки насмешки.

– Хорошие манеры здесь вовсе ни при чем, – заявила она, снова поднося рюмку к губам. – Это в высшей степени… согревающий напиток.

Несмотря на все усилия Джанетты, от выпитого у нее на глаза навернулись слезы. Она быстро заморгала, одарив Закари сияющей улыбкой.

– И в высшей степени крепкий, – сухо бросил Закари. – Для человека, не привыкшего к алкоголю, две рюмки – это слишком много.

Приятное тепло разлилось по всему телу девушки. Вместо того чтобы обидеться на Закари за то, что он разговаривает с ней как с ребенком, Джанетта почувствовала к нему необычайное расположение. К счастью для нее, губернатор перешел с китайского на ломаный английский, и когда он начал рассказывать о своей коллекции произведений искусства, она поймала себя на том, что думает о нем как об интересном и культурном собеседнике. Вечер оказался более приятным, чем ожидалось. Джанетте было очень приятно, что ее считают замужней леди, помощницей и соратницей мужа, особенно такого симпатичного, как Закари Картрайт.

Китайские фонарики, висевшие низко над их головами, слегка покачивались, словно крупные экзотические цветы. Атласное и парчовое одеяние губернатора сияло, словно отполированный черный янтарь. Но когда разговор перешел от коллекции губернатора к войне, которая шла в далекой Маньчжурии между русскими и японцами, Джанетте показалось, что она стала невесомой и болтается в воздухе, словно один из фонариков.

Когда губернатор поднялся, давая понять, что прием завершен, Джанетта ощутила глубокое разочарование. Встав на ноги, она почувствовала сильное головокружение. Закари тут же поддержал ее, и она подумала, что из него получился бы прекрасный муж. До этого их тела лишь изредка соприкасались случайно, но теперь, когда в сопровождении слуг они вышли в освещенный лампами двор, Джанетта прильнула к Закари. Это доставило ей такое удовольствие, что у нее захватило дыхание.

– Вы не слишком опьянели? – спросил Закари, глядя на нее с беспокойством. – Сможете дойти до последнего двора?

Джанетта сжала руку Закари, как бы успокаивая его.

– Разумеется, смогу, – ответила она, крепко прижимаясь бедром к нему. Хихикнула, затем икнула и добавила с радостной уверенностью: – И не только до последнего двора, я могу пройти всю провинцию Ганьсу.

Закари недовольно хмыкнул, но Джанетта была слишком весела, чтобы обращать на это внимание. В последний час ей неожиданно все стало казаться возможным. Конечно же, она будет путешествовать по Ганьсу, конечно же, останется с Закари. Иначе и быть не может.

Губернатор провожал гостей через дворы, у каждых ворот Закари протестовал и просил не провожать дальше, однако губернатор с улыбкой настаивал на своем.

Наконец, когда они достигли последних ворот, губернатор дружески попрощался со своими гостями и ушел. Джанетта увидела, что их ожидает губернаторский паланкин. Однако несмотря на его пышность, застекленные окна и серебряные украшения, он показался ей такой же тесной клеткой, как и другие.

– Я бы предпочла идти пешком, – сказала девушка, слегка покачиваясь.

Закари посмотрел на нее, вскинув брови. Джанетта попыталась определить, что означает его взгляд – насмешку или озабоченность, – но так и не смогла.

– Пожалуй, это неплохая мысль, – согласился Закари, и довольная девушка положила голову ему на плечо. – Но только обещайте, что если почувствуете себя плохо, то сразу же скажете мне.

– Чушь. – Джанетта снова икнула. – Я чувствую себя прекрасно. Просто замечательно.

Она скорее почувствовала, чем услышала, его сдавленный смешок. Значит, ему почему-то смешно. Но если раньше насмешки Закари над ней раздражали ее, то сейчас она радовалась тому, что ему весело, что его рука крепко обнимает ее за талию.

– Мне кажется, – проговорила Джанетта мечтательным тоном, – что я еще никогда не была так счастлива. До того хорошо, до того тепло…

– Китайский ликер домашнего приготовления действует так, – согласился Закари.

Они пошли в направлении постоялого двора, но вдруг Джанетта резко остановилась и повернулась к нему.

– Надеюсь, вы не считаете, что я пьяна, – сказала она обиженным тоном.

Закари продолжал держать Джанетту за талию, за что она была очень благодарна ему. Без этой поддержки у нее точно бы подкосились ноги.

– Самую малость. – Голос Закари, обычно резкий, сейчас звучал неожиданно нежно.

Они стояли так близко друг к другу, что, когда ладони Джанетты легли на грудь Закари, это показалось ей вполне естественным.

– Если я пьяна, то мне очень нравится это состояние, – призналась девушка, чувствуя, как бьется под ее ладонью сердце Закари, и ощущая легкий запах одеколона.

– Но не думаю, что вам понравится головная боль, когда вы проснетесь утром, – предупредил Закари, пытаясь отвернуться от нее и продолжить путь.

Вынужденная снова шагать рядом, Джанетта испытала глубокое разочарование. Ведь так было приятно стоять рядом с Закари, когда его рука лежит на ее талии, а губы совсем рядом с ее губами.

– Я бы не проснулась с головной болью, если бы мы спали под открытым небом, – сказала девушка, искренне желая этого. И почувствовала, как напряглась рука Закари, обнимавшая ее за талию.

Несколько минут он молчал, а когда заговорил, голос его звучал неожиданно резко.

– Вы искушаете меня, Джанетта Холлис, словно сам дьявол, и чем скорее мы доберемся до постоялого двора и вы удалитесь в свою комнату, тем лучше.

Девушка разразилась хриплым неудержимым смехом. Внезапно она ощутила себя необычайно сильной.

– Каким же образом я вас искушаю? – спросила она, прекрасно зная ответ, известный еще со времен Евы.

Закари остановился и снова повернулся к ней. В темноте, при свете звезд лицо его показалось Джанетте более суровым, чем обычно.

– Несмотря на вашу безусловную наивность, вы все прекрасно понимаете, – сказал Закари, и от его мрачного тона по спине девушки пробежал холодок. – Но не в моих правилах пользоваться беззащитностью женщин, какими бы красивыми они ни были.

Джанетта замерла, едва дыша.

– А вы правда находите меня красивой? – спросила она, когда к ней вернулась способность говорить. – На ваш взгляд, я такая же красивая, как Серена?

Указательный палец Закари медленно приподнял подбородок Джанетты, и их глаза встретились.

– Я нахожу вас очень, очень красивой, – хрипло произнес Закари.

Джанетта прильнула к нему, вскинула руки и обняла его за шею.

– И я вас считаю очень, очень привлекательным, – призналась она.

Закари наклонился к ней, а Джанетта судорожно вздохнула, закрыла глаза, и у нее подкосились ноги. Он удержал ее, не позволив упасть, и подхватил на руки. И при этом он испытал огромное облегчение, поскольку это удержало его от необдуманного поступка, вызванного плотским желанием. Ведь он намеревался поцеловать ее, и кто знает, что могло последовать за этим поцелуем. Вот тогда бы он уж точно не смог бы отправить Джанетту в Чунцин в сопровождении миссионеров из Пэна. Если бы он овладел ею, то пришлось бы жениться, а у него не было ни малейшего желания попадать в такую банальную ловушку.

Шагая по пустынным пыльным улицам к постоялому двору, Закари пытался привести в порядок свои мысли. Значит, она считает его привлекательным? Что ж, Джанетта действительно красивая девушка, в нее можно влюбиться. Но она не для него. Когда он решит жениться, то выберет себе невесту не такого авантюрного склада, как он сам. Он женится на такой девушке, как Серена, – тихой, спокойной, которая будет встречать его в уютном доме, когда он будет возвращаться из долгих и трудных экспедиций, и которая привнесет в его жизнь умиротворенность и порядок.

Когда он уже подходил к постоялому двору, Джанетта, лежавшая на его руках, зашевелилась и открыла глаза.

– Опустите меня, пожалуйста, – пробормотала она, – меня тошнит.

Закари с готовностью поставил ее на ноги.

Не стесняясь его присутствия, Джанетта освободила желудок, расставшись с еще не переварившимися омлетом из акульих плавников и соусом из голубиных яиц. Когда она отдышалась, Закари сочувственно произнес:

– Теперь вам станет гораздо лучше.

Однако Джанетта чувствовала не облегчение, а стыд. Со всем возможным в ее положении достоинством она заявила:

– Все дело в голубиных яйцах. Мне не следовало их есть. Должно быть, они были несвежими.

Как ни старался Закари сдержаться, губы его растянулись в усмешке.

– И ликер, – добавил он. – Наверное, он тоже был несколько несвежим.

Джанетта глубоко вздохнула.

– Ликер здесь совершенно ни при чем. Виной всему голубиные яйца.

И, не решаясь больше говорить из страха, что ее снова может вырвать, пошатываясь, побрела на постоялый двор.

Закари не последовал за ней. Он был уверен, что, если предложит помощь, девушка ее отвергнет. А кроме того, на его взгляд, сейчас она вполне была в состоянии самостоятельно подняться по лестнице и добраться до лежанки.

А ему спать совершенно не хотелось. Странный получился вечер. Приятный, забавный и еще какой-то, а какой именно, он не мог точно определить.

Узкая улочка, на которой находился постоялый двор, была пустынна, если не считать собаки, рыскавшей в поисках пищи. Войдя в низкий дверной проем, Закари через минуту вернулся на улицу с расшатанным стулом и трубкой. Прислонив стул к стене, уселся на него, раскурил трубку и продолжил размышлять о том, каким же еще был этот вечер.

Для Закари женщины не представляли загадки. У него было несколько приятных романов, правда, всегда с такими же опытными леди, лишенными предрассудков, как он сам. Но какими бы приятными ни были его предыдущие романы, никогда раньше он не испытывал такого жгучего плотского желания, как в тот момент, когда Джанетта сама бросилась ему на шею, подставив манящие губы.

Но теперь Закари был доволен, что не овладел ею, иначе он был бы связан определенными обязательствами, а их выполнение не входило в его планы. И все же никак не мог отделаться от мысли: а что бы он ощутил, поцеловав мягкие губы Джанетты? Жаль, что он этого так и не узнает.

Закари выпустил клуб дыма в тихий ночной воздух. Ни к одной женщине он не испытывал подобных сложных чувств. С любовницами все ясно: они были просто любовницами, не спутницами, не подругами, как Джанетта Холлис. И если бы не ее пыл, он без малейших колебаний взял бы ее с собой в Ганьсу. Она, несомненно, умная, храбрая, и, будь она мужчиной, лучшего спутника ему не найти. Однако Джанетта отнюдь не мужчина, а самая привлекательная, самая желанная из всех женщин, каких ему приходилось встречать.

Черт побери, откуда взялась эта мысль? Честь быть самой желанной принадлежит не Джанетте, а ее двоюродной сестре. Закари снова подумал о Серене Холлис и о том ошеломляющем впечатлении, которое произвела на него эта белокурая красавица. Он попытался вызвать в памяти ее образ, но, как ни старался, к его огорчению, у него ничего не получилось. Лицо Серены оставалось каким-то расплывчатым, Закари даже не помнил, какого цвета у нее глаза – зеленые или серые, какой формы лицо – удлиненное или овальное.

Расстроившись, он выколотил трубку, поднялся со стула и отправился в свою комнату. Спал Закари плохо. Хоть он не мог вызвать в памяти образ Серены, зато образ Джанетты четко стоял перед глазами. Ему виделось, как она скачет верхом на Бене, на спине прыгает толстая шелковистая коса, ворот белой блузки расстегнут, фиалково-голубые глаза лучатся смехом, а мягкие, как лепестки, губы так и манят к себе.

Джанетта, проснувшись, застонала от головной боли. Подумав, что у нее лихорадка, она приложила ладонь ко лбу, но он оказался холодным. И тут она вспомнила.

Снова застонав, девушка потихоньку села. Зачем, зачем она выпила вторую рюмку этого коварного ликера? Ведь Закари предупреждал, а она не послушалась. Закари. Джанетта смутно помнила, как он поддерживал ее, когда губернатор провожал их через дворы до последних ворот. А что было потом? Они добрались сюда в паланкинах? Если так, то она совершенно не помнит этого.

Поднявшись с лежанки, Джанетта налила воды из кувшина в фарфоровую чашку. Нет, они возвращались не в паланкинах. Джанетта припомнила, как она возражала против этого, а Закари охотно согласился вернуться на постоялый двор пешком. У нее появилось такое чувство, что во время их возвращения произошло что-то неприятное, и если она постарается, то вспомнит, что именно.

Джанетта начала ополаскивать ледяной водой лицо и шею, а когда вытерла лицо, то память вернулась. Вчера вечером она сказала Закари, что он очень привлекательный, затем обмякла на его руках, а когда пришла в себя, почувствовала себя очень плохо.

Опять застонав, Джанетта приложила полотенце к пылающим щекам. Господи, что же Закари подумал о ней? Как теперь появиться перед ним? А потом вспомнила, что не только она сделала признание. Закари назвал ее очень красивой, даже намеревался поцеловать. Ведь был же миг, когда он едва ее не поцеловал?

Джанетта медленно убрала полотенце от лица. Если у нее есть причина смущаться, то и у него тоже. В конце концов это он предложил ей вчера вечером сыграть роль его жены. И как джентльмен должен был еще до ужина предупредить, чтобы она не притрагивалась к китайскому ликеру. И хотя он не сказал, что она красивее Серены, все равно назвал ее красивой. Даже очень красивой. У Джанетты несколько поднялось настроение, и губы сложились в некое подобие улыбки. Так что не все вчера было так уж плохо. И если Закари Картрайт не сможет простить ей ее временного недомогания, значит, он вовсе не такой человек, каким она себе его представляла.

Когда Джанетта смогла спуститься в конюшню, чтобы поприветствовать Бена, ее головная боль поутихла. Она была уверена: Закари ожидает, что она будет чувствовать себя неловко за свое вчерашнее поведение, однако не собиралась оправдывать его ожидания.

Закари находился в конюшне, наблюдал за тем, как китайцы грузят вещи на мулов. Джанетта увидела, что и Бен, и Буцефал уже оседланы и готовы к путешествию. Закари затягивал ремни седельной сумки. Услышав шаги девушки, он обернулся и удивленно вскинул брови.

Джанетта с раздражением отметила, что на нем кремовая льняная рубашка, которой она еще не видела, и вообще Закари выглядел гораздо элегантнее, чем можно было бы ожидать от него после стольких дней пути. Рубашка была распахнута почти до талии, и в глаза девушки бросилась мускулистая грудь, покрытая курчавыми темными волосами.

– Завтракать будем по пути? – спросила она, решив всем своим видом демонстрировать, что события вчерашнего вечера несущественны и не стоит о них вспоминать.

– Да. Я подумал, что вам будет приятнее позавтракать на природе, чем здесь.

Закари продолжал смотреть на нее так, словно ждал от нее смущенных извинений.

Она приветливо погладила Бена и осталась довольна тем, что он выглядел отдохнувшим и сытым.

– Правильно подумали. – Джанетта начала привязывать свой саквояж к луке седла. – Значит, мы уже уезжаем?

Во взгляде Закари мелькнуло какое-то не совсем понятное выражение. Возможно, легкого разочарования тем, что она повела себя не так, как ожидал он, а возможно, и невольного восхищения.

Они позавтракали на берегу Цзялин, а затем продолжили путь. Их взору открывались все новые, захватывающие дух пейзажи. Справа текла широкая и глубокая река, цвет ее воды напоминал цвет жадеита. Слева тянулись пологие склоны, покрытые зелеными лесами. В полях, по которым шагали их пони, росло множество диких розовых кустов и солнечно-желтого барбариса. В воздухе стоял густой аромат; умиротворенность и красота потрясли Джанетту.

– Я просто влюблена в Китай, – внезапно вымолвила она с глубокой страстью в голосе.

На лице Закари появилась та самая улыбка, которая так разительно преображала черты его сурового лица.

– Мало кто из европейцев бывал в этой части Китая. Обычно они посещают Шанхай или дипломатический квартал в Пекине и очень редко путешествуют, чтобы увидеть настоящий Китай.

– Они боятся бандитов, – сказала Джанетта, вспомнив разговоры дяди и тети с гостившими у них европейцами.

– А вы не боитесь? – удивился Закари.

– Не настолько, чтобы отказать себе в удовольствии любоваться этой красотой.

Вдали виднелись серебристо-серые, серебристо-зеленые и серебристо-коричневые горы. Высоко в небе над их головами кружил воздушный змей. Из невидимой пагоды доносился тихий звон колоколов.

По мере того как Закари продолжал наблюдать за девушкой, улыбка исчезла с его лица. Хотя темноволосые взбалмошные женщины никогда не были в его вкусе, ему пришлось признаться самому себе, что его слова, так неосторожно сказанные вчера вечером, были правдой. Джанетта очень, очень красива.

Закари отвел взгляд, стараясь полностью заняться своим делом, то есть изучать окружавшие их цветы. Однако в памяти всплыл тот случай, когда Чарльз целовал Джанетту, а она и не пыталась сопротивляться, во всяком случае, пока не услышала, что он приближается к ним.

Тогда он жутко разозлился и одновременно испытал глубокое разочарование. Разозлился из-за того, что приезд Джанетты внес сумятицу в их экспедицию, а разочаровали его безответственность Чарльза и бесстыдство Джанетты.

Хотя, разумеется, он понимал, что побуждало Джанетту вести себя столь неприглядным образом. Одинокая молодая леди, без семьи, жизненные перспективы довольно мрачные. Ее ожидали возвращение в Англию и выбор: жить вместе с Сереной и ее мужем или одной, не считая слуг, в родовом поместье Холлисов. Выбор, прямо скажем, небогатый, и вполне можно понять, что Чарльз показался ей прекрасным потенциальным мужем. Вот Джанетта и вела себя так нагло, чтобы заманить Чарльза в ловушку.

Закари нахмурился. Черт побери, если учесть безусловную привлекательность Джанетты, общительный характер и впечатлительную натуру Чарльза, то это вполне могло бы сработать. А как только Джанетта достаточно скомпрометировала бы Чарльза, то есть позволила бы ему скомпрометировать себя, сэр Артур с радостью благословил бы этот брак.

Закари на удивление легко представил себе Джанетту в роли леди Рендлшем и обнаружил, что ему неприятна эта мысль. Несмотря на все свои замечательные качества, Чарльз просто не стоил Джанетты. Впервые в сознание Закари вкралась мысль, что в качестве ее мужа его собственная кандидатура гораздо предпочтительнее.

Поначалу эта мысль просто развеселила его. А затем ошеломила, когда Закари осознал, что она вовсе не смешная. После того случая, когда Джанетта появилась после купания в реке возле костра, похожая на наяду, он постоянно испытывал к ней сексуальное влечение. Вот и сейчас при мысли об этом Закари ощутил плотское желание. А ведь это не самый плохой поворот судьбы – жениться на женщине, к которой тебя постоянно влечет, к тому же умной и интересной.

А Серена? Серена, возможно, сейчас уже миссис Генри Плэкстол, а если даже и нет, то он все равно совершенно не знает ее. Да, она произвела на него сильное впечатление при первой встрече, но, если бы даже Серена не была обручена, у него просто не было бы возможности поближе узнать ее, убедиться, что ее личные качества именно такие, какими, по его мнению, они должны быть.

Пока Закари продолжал разбираться в своих удивительных и странных мыслях, Джанетта молча ехала рядом, тоже занятая своими мыслями.

Она поспешила с выводом, что у нее нет иного выхода, кроме как согласиться с решением Закари и вернуться из Пэна в Чунцин в сопровождении миссионеров. На самом деле Закари не хочет, чтобы она возвращалась в Чунцин. За эти дни и ночи, проведенные вместе, он начал привыкать к ней. И несмотря на его зачастую резкий тон и грубые манеры, Джанетта была уверена, что нравится Закари так же сильно, как он нравится ей. Так что надо брать все в свои руки. Когда они приедут в Пэн, она наймет китаянку в качестве сопровождающей. Китаянка будет также помогать готовить еду, а если ее немного подучить, то она сможет менять бумагу в сушильных прессах. А ее присутствие в лагере не позволит Закари заявлять, что наличие в экспедиции одинокой женщины делает невозможным их дальнейшее совместное путешествие.

Джанетта наклонилась и потрепала Бена по шее.

– Все будет хорошо, – с уверенностью в голосе прошептала она. – Мы не вернемся в Чунцин, я это точно знаю.

Обедали они среди диких роз и желтых барбарисов, а после обеда двигались уже побыстрее. Ближе к вечеру, как только начали сгущаться сумерки, Закари удивленно воскликнул:

– Боже мой! Впереди Пэн! Я здорово ошибся в своих расчетах.

Джанетта посмотрела в указанном направлении. Сквозь вечернюю дымку ясно были видны башня с красной крышей и высокие каменные стены. Джанетту охватило волнение. Она понятия не имела, где искать компаньонку, а времени для этого у нее будет очень мало. Когда до города оставалось всего несколько миль, Джанетта подумала: рассказать о своих намерениях Закари или подождать и поставить его уже перед фактом? И, поколебавшись, решила, что разумнее будет все же подождать.

– Я не отступлюсь, – прошептала она Бену. – Просто наотрез откажусь возвращаться в Чунцин и приложу все силы, дабы убедить Закари в том, что наличие компаньонки сделает мое возвращение вовсе не обязательным.

– Миссия находится в южной части города, сразу за стеной. Мы будем там примерно через полчаса, – сообщил Закари, оторвав Джанетту от дум.

Голос его прозвучал как-то странно, словно он испытывал раздражение от того, что они так неожиданно быстро добрались до Пэна. Джанетта подумала, что если миссия расположена в южной части города, то ей надо будет придумать какую-нибудь причину, чтобы одной отлучиться в город. А где лучше всего искать подходящую, почтенную китаянку среднего возраста? Миссионеры, разумеется, знают, но вряд ли в данных обстоятельствах захотят ей помочь.

– А вот и миссия, – сказал Закари, вновь неожиданно прервав размышления Джанетты. – Маленький уголок Англии вдали от дома.

Они свернули за угол, скрытый в тени деревьев, впереди, в пятидесяти ярдах от усыпанного галькой берега реки, стоял низкий белый деревянный домик с верандой. Большой участок вокруг него был ухожен, как английский сад. Джанетта увидела розовые и пурпурные наперстянки, голубые колокольчики.

На веранде сидел какой-то джентльмен в европейском костюме и наслаждался выпивкой. Джанетта решила, что это один из миссионеров, но, когда они подъехали ближе, она с изумлением увидела, что на нем белый официальный костюм, какие носили консулы или послы.

Закари нахмурился, заметив, что человек на веранде поднялся, чтобы поприветствовать их. Никогда еще он не испытывал такой нерешительности. Может, он совершает ошибку, настаивая, чтобы Джанетта вернулась в Чунцин? А какой еще есть выход?

Человек в белом костюме начал спускаться по ступенькам веранды, затем вышел из тени на свет. И тут глаза Джанетты округлились от изумления.

– О, нет! – прошептала она, вцепившись в поводья. Ей стало плохо от дурного предчувствия. – Не может быть! Это невозможно!

Закари тоже почти сразу узнал приближающегося к ним человека. Отчаянно чертыхнувшись, он натянул поводья. Лицо его окаменело, жилка на виске запульсировала.

К ним приближался сэр Артур Холлис, всем своим видом демонстрируя ярость и враждебный настрой.

Отказываясь верить своим глазам, Джанетта сползла с седла на землю.

– Дядя Артур! Что вы здесь делаете? Я и не знала… если из-за меня, то не было необходимости…

– Была, – отрывисто произнес сэр Артур. – Ты погубила свою репутацию! Опозорила всех членов своей семьи! Одному только Господу известно, сможем ли мы снова жить с высоко поднятой головой!

Когда между ними оставалось несколько футов, Закари спешился.

Сэр Артур повернулся к нему:

– А вас, Картрайт, я считаю ответственным в первую очередь! Вам следовало проводить мою племянницу обратно в Чунцин сразу же, как только она догнала вас! А вы повели себя чудовищно и должны загладить свою вину!

– Каким же образом, сэр Артур? – спросил Закари пугающе спокойным тоном.

Сэр Артур глубоко вздохнул, раздувая ноздри.

– В данном положении существует только один выход. В миссии есть англиканский священник, и я договорился с ним, что он сочетает вас браком сразу, как только вы появитесь здесь.