"Музыка дождя" - читать интересную книгу автора (Пикарт Джоан Эллиотт)

2

Следующие несколько дней Шеп не находил себе места в ожидании новостей об Эмили. Ему постоянно поступали предложения от организаторов ток-шоу, местных и национальных телекомпаний, постоянно звонили, в надежде договориться об интервью, разные репортеры. Против собственной воли Шеп стал сенсацией дня. Его завалили почтой, которую посылали в адрес конторы сенатора Темплтона.

– Страна жаждет появления героя, – говорил сенатор. – Это заставляет людей чувствовать свое единство, они словно связаны одной веревкой. Ты, сын, стал их героем на час.

Поморщившись от отвращения, Шеп вышел из комнаты, чуть не споткнувшись на пути о два огромных мешка с письмами, которые только что доставили в дом сенатора из его офиса. Казалось, атмосфера в доме накалилась от возмущения Шепа по поводу происходящего.

Последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стало заказное письмо от руководителя одной из голливудских студий, который предлагал обсудить возможность экранизации приключений Шепа в Патагаме, причем Шепа пригласили пройти кинопробы, чтобы играть самого себя.

– Они что все – с ума посходили? – возмущался Шеп.

– Придется покупать новое платье, чтобы выглядеть на высоте, когда мы отправимся на вручение наград киноакадемии, – сказала Маргарет.

– Психи, – пробормотал Шеп. – Вокруг меня одни психи.

Маргарет рассмеялась в ответ.

Дело дошло до того, что Шеп не мог спокойно выйти из дому – его сразу окружали журналисты. Тогда он сделал заявление в прессе, в котором сообщил, что, как только отдохнет и разберется с личными делами, запущенными в его отсутствие, он намерен написать книгу о том, что ему довелось пережить. За заявлением последовал шквал звонков от издателей, зато репортеры оставили его наконец в покое и занялись поисками других новостей.

В газетных статьях почти ничего не сообщалось об Эмили. Писали только, что Шеп Темплтон был женат в течение трех лет на Эмили Тайсон, но теперь они находятся в разводе.

Шеп пробыл дома неделю, показавшуюся ему вечностью, когда в один прекрасный день сенатор Темплтон вдруг появился дома в весьма необычное для него время – два часа дня. Маргарет была на заседании какого-то женского благотворительного комитета, и сенатор обнаружил сына сидящим перед камином в гостиной и тупо глядящим на огонь. Стоял конец октября, на улице было морозно, к тому же дул пронизывающий ветер.

– Шеп! – окликнул сенатор, подходя к сыну.

Шеп повернул голову в его сторону.

– Привет, пап. Я даже не слышал, как ты вошел. Ты довольно рано сегодня.

– Мои люди нашли Эмили, – тихо произнес сенатор.

Шеп мгновенно напрягся и внимательно посмотрел на отца, который опустился в кресло напротив.

– Ты выглядишь расстроенным. Что-то не так с Эмили?

– Нет, нет, с ней все в порядке.

– Так где же она?

– Эмили купила дом у моря в Калифорнии.

– Калифорния, – медленно повторил Шеп. – Что ж, она постаралась оказаться как можно дальше от этих мест. Что еще?

– Она живет в красивом тихом местечке неподалеку от Малибу. Эмили успела сделать себе имя, рисуя иллюстрации для журналов мод и разрабатывая модели по индивидуальным заказам. Сконструировала несколько платьев для примадонны мыльных опер и все в таком духе. Она живет под своей девичьей фамилией – Тайсон.

– Понимаю, – произнес Шеп. – Она полностью отделила себя от меня. Сбежала на другой конец страны и не носит больше моей фамилии.

– Она ведь думала, что ты мертв, Шеп, – не очень уверенно возразил сенатор.

– Весь мир знает, что я жив, – с горечью сказал Шеп. – А она даже не попыталась связаться со мной – но это уже моя проблема. У тебя, конечно же, есть ее адрес? – Да, но… – Голос Темплтона-старшего предательски дрогнул, затем он тяжело вздохнул.

Шеп наклонился вперед.

– Но? Значит, есть что-то еще? Что ты не договариваешь? Мужчина? У Эмили кто-то есть?

– Поблизости от ее дома не видели никаких мужчин. Она общается с пожилой леди, живущей по соседству. Еще к ней часто наезжает из Лос-Анджелеса ее агент, Клер Фэрчайлд.

– Клер? Да-да. Я встречался с ней однажды. Она была близкой подругой и агентом Эм еще до того, как мы поженились. Встреча была краткой, но Эмили часто говорила о Клер. Мне следовало вспомнить об этом и связаться с Клер самому. Но теперь это не имеет значения, ведь Эмили нашлась. Но почему у меня такое чувство, будто ты что-то скрываешь от меня, отец?

– Потому что так оно и есть. – Сенатор тяжело вздохнул. – Шеп, мне нелегко говорить тебе об этом, но… Эмили ожидает ребенка. Она беременна.

Не сводя глаз с отца, Шеп откинулся на спинку стула. У него вдруг застучало в висках. «В ту ночь, – подумал он. – Мы занимались любовью, даже не вспомнив о мерах предосторожности». У Эмили была негативная реакция на противозачаточные таблетки, поэтому они договорились, что будут по очереди заботиться о том, чтобы не зачать ребенка. Но только не в ту ночь. Атмосфера была настолько напряженной, что оба они забыли об этом. С тех пор прошло уже больше восьми месяцев.

Шеп долго смотрел в потолок, ненавидя себя за вопрос, который собирался задать, но зная, что ему необходим ответ на этот вопрос. Наконец он снова взглянул на отца.

– Как… как давно она беременна? – Голос его дрогнул. – Когда должен родиться ребенок?

– Я не знаю.

– Черт побери, отец, – Шеп нервно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, – я должен это знать. Если срок беременности свыше восьми месяцев, то этот ребенок мой. Но если не так долго, тогда… Боже правый! – Он попытался унять дрожь в руках. – Тогда она была с другим мужчиной. Почему, черт возьми, твои супер-агенты не разузнали, когда родится ребенок?

– Это не так просто. Неизвестный человек не может войти в кабинет врача и запросто поинтересоваться, когда должен родиться ребенок миссис Тайсон.

– Миссис Тайсон?

– Она представилась всем в этом районе вдовой. Думаю, она решила называться «миссис» ради ребенка, чтобы не вызывать ненужных вопросов. А теперь послушай меня, сынок. Мои люди видели Эмили. Они доложили, что она на последних месяцах беременности. На последних месяцах, Шеп.

– На последних месяцах? Но что это означает?

– Это означает, – сказала, входя в комнату, Маргарет, – что она неуклюжа, как кит, выброшенный на берег, что она чувствует себя неудобно в любом положении, она наверняка плохо спит и бегает в туалет каждые две минуты. Это также означает, что ее часто посещает страх.

– Страх? – переспросил Шеп, снова выпрямляясь в кресле.

Маргарет закатила глаза.

– Конечно, она боится, молодой человек. Это ты поучаствовал в приятной части этого мероприятия, застегнул штаны и ушел.

– Мама, ради Бога! – воскликнул Шеп, чувствуя, как жар охватывает его.

– Продолжай, Маргарет, – усмехнулся сенатор Темплтон. – Ты сегодня в ударе.

– Черт меня побери, если я не права, – возмутилась его супруга и продолжила, обращаясь к сыну: – Вот что я скажу тебе, Шеперд Темплтон-младший. Выносить тебя девять месяцев – это мало походило на пикник, и твой отец был рядом со мной на каждом шагу этого пути. Когда подошло время рожать, мне хотелось, чтобы ничего этого не было. Я содрогалась при одной мысли о боли, которую предстоит испытать при родах. Но боль была забыта в тот момент, когда я увидела тебя, младенца в восемь фунтов шесть унций, орущего во всю глотку. Но вплоть до этого момента я испытывала постоянный страх. А я ведь была не одна. Эмили же провела в одиночестве практически всю беременность. Боже, храни ее, я никому не пожелала бы такого.

– Шеп не знает наверняка, его ли это ребенок, – сказал сенатор.

Маргарет вздохнула.

– Хотелось бы мне сказать, что это не имеет значения. Если Шеп любит Эмили, он должен поехать к ней в любом случае. Но… у тебя есть фамилия врача Эмили, Шеперд?

– Да, листок в моем портфеле на столике для почты в прихожей, – кивнул сенатор.

Маргарет повернулась и выпорхнула из комнаты.

– Когда твоя мать заведется, это что-то особенное, – тихо рассмеявшись, сказал Темплтон-старший.

– Отец, – произнес Шеп. – Я отправляюсь к Эмили независимо от того, когда должен родиться ребенок. Ты сказал, что нет никаких признаков того, что в жизни ее появился другой мужчина. Значит, Эмили одна. Если ребенок не мой, мы разберемся с этим позже. Но для меня непереносима мысль, что Эмили одна, когда ей так страшно и она нуждается в помощи.

Сенатор долго смотрел на сына, а затем произнес:

– Ты хороший парень, Шеп. Ты поступаешь правильно, и я очень уважаю тебя за это решение. Ты, конечно, понимаешь, что Эмили может не очень обрадоваться, увидев тебя.

Шеп кивнул, но прежде, чем он успел что-то ответить, в комнату вернулась Маргарет.

– Мне следовало стать детективом, – сказала она, садясь в кресло, обитое серым велюром. – Я позвонила врачу Эмили и поговорила с медсестрой. Я сказала ей, что представляю одну из фирм, для которой рисует модели Эмили, и мы хотим сделать ей подарок – нанять бесплатную домработницу на первый месяц ее пребывания дома после больницы. И я попросила ее сообщить мне предполагаемую дату родов Эмили. И, конечно же, взяла с нее слово, что она ничего не скажет Эмили – ведь это сюрприз. Девушка пришла в полный восторг и тут же достала карту Эмили.

Шеп вскочил на ноги.

– Подожди, мама, не говори больше ничего. Я все равно еду туда и буду с Эмили, независимо от того, что сказала тебе медсестра.

– Господи, – гордо произнесла Маргарет. – Я воспитала превосходного сына.

Увидев недоумевающее лицо мужа, она улыбнулась.

– Кстати, я слышала ваш разговор из-за двери.

– Кто же, интересно, воспитывал тебя? – спросил сенатор.

– Микки Спилейн, – сказала Маргарет. – Что ж, Шеп, раз тебе это все равно, я не стану говорить, когда должен родиться ребенок. – Продолжая сиять, Маргарет обернулась к мужу. – Шеперд, мы с тобой станем бабушкой и дедушкой через две недели – плюс-минус пару дней. Первый ребенок всегда непредсказуем.

– Замечательно. – Лицо сенатора тоже расплылось в улыбке.

– Что?

Маргарет встала и, подойдя к сыну, взяла в ладони его лицо.

– Этот ребенок твой. Ты станешь отцом, и я в восторге от твоих намерений. Понимаю, что вмешиваюсь не в свое дело, но вам с Эмили итак предстоит преодолеть много проблем. Так что сомнения по поводу того, кто отец ребенка, тебе ни к чему. Эмили была свободна поступать со своей жизнью, как ей понравится. Это ее дело – если она вступила бы в связь с другим мужчиной, но тебе было бы больно узнать это. А теперь ты должен быть решительным вдвойне. Ты борешься за свою жену и своего ребенка. В надежде на то, что у вас троих есть общее будущее.

– Ты очень мудрая женщина, мама, – сказал Шеп.

Опустив руки, Маргарет улыбнулась сыну.

– Тебе потребуется терпение, чтобы снова завоевать любовь Эмили. А терпение никогда не было одной из твоих добродетелей.

– Понимаю. Больше всего мне хочется сейчас ворваться в дом Эмили, взять ее на руки, отнести в мэрию и жениться на ней снова, прежде чем родится ребенок.

– Ну и ну! – покачал головой сенатор.

– Не беспокойся, отец, я не настолько наивен. Я был дураком, считая, что могу продолжать прежний образ жизни, женившись на Эмили. Я не шел ни на какие уступки, ни на какие компромиссы, просто ожидал, что Эмили привыкнет, примет мой образ жизни таким, как есть. Что ж, я потерял жену из-за своей собственной глупости. И не намерен снова повторять свои ошибки.

– И я тоже виновата, – сказала Маргарет. – Я просто считала само собой разумеющимся, что Эмили захочет заниматься делами благотворительного комитета, помогать мне устраивать приемы и балы. А когда она предпочла делать свою карьеру, осудила ее, считая, что она ведет себя не подобающим для женщины из семьи Темплтон образом. Надеюсь, она сможет простить меня.

– Мы – это второй вопрос, Маргарет, – сказал сенатор. – Главная работа предстоит Шепу. И перед ним стоит очень трудная задача.

Шеп провел рукой по затылку.

– Да, папа, ты прав. Я должен действовать медленно и терпеливо. Я должен заново завоевать ее доверие. – Он прошелся по комнате. – Позвоню в авиакомпанию, узнаю, когда можно вылететь в Калифорнию.

Остановившись, Шеп повернулся к отцу.

– Спасибо за все, что ты сделал, чтобы найти Эмили.

Сенатор Темплтон кивнул, глядя вслед выходящему из комнаты сыну.

– Счастливого пути, сынок, – тихо произнес он.

– Помоги тебе Бог! – Маргарет крепко сжала руку мужа.

Эмили сидела на краешке дивана с телефонной трубкой в руке и, разговаривая, не сводила глаз с языков пламени.

– Все хорошо, Клер. Доктор сказал, что у нас с малышом все в порядке. Мне осталось ждать еще две недели. Конечно, все может произойти чуть раньше или чуть позже.

– Ну спасибо, успокоила, – сказала Клер. – Я бы предпочла знать точный день и час, чтобы быть с тобой рядом. Мне сорок два года – я не переживу подобного стресса.

– Если все-таки переживешь рождение этого малыша, то будешь ему превосходной крестной матерью, – сказала Эмили.

– Можешь даже не сомневаться. Самой лучшей крестной на свете. – Последовала пауза. – Эмили, ты уверена, что с тобой все в порядке? Я знаю, что физически – да. Ты толстая и круглая. Но морально? Наверное, сообщение о том, что Шеп жив, вызвало у тебя шок.

– Да, это так, – тихо произнесла Эмили. – Но теперь я успокоилась. Я благодарна Богу, что его не убили, но мы с ним разведены. Нам просто нужны от жизни разные вещи. Поверь мне. У меня нет никаких фантазий по поводу воссоединения с ним.

– А как насчет малыша? Ведь это его ребенок.

Эмили вздохнула.

– Я знаю. Когда ребенок родится и я снова буду на ногах, надо будет связаться с Шепом или, может быть, лучше с его адвокатом, чтобы узнать, захочет ли Шеп навещать ребенка. Даже не знаю, что он скажет на это. За три года брака я много раз заводила речь о ребенке, но Шеп всегда говорил, что еще не готов взять на себя такую ответственность. Он постоянно путешествует, да и живем мы теперь в разных концах страны, так что не думаю, что у него будет время часто навещать ребенка. Это моя малышка, Клер, и я собираюсь растить ее одна.

– Опять «ее», – рассмеялась Клер. – Представляю, как ты расстроишься, если родится мальчик.

– Нет, это девочка. Я уверена.

– Тебе лучше знать, дорогая. А теперь мне пора бежать. Позвоню тебе через пару дней. Мэрили регулярно навещает тебя?

– О да! Она – просто чудо. Я даже решила сказать ей правду о том, кто я. Она так добра ко мне, что становится стыдно ей лгать.

– Вот и хорошо, – вздохнула подруга на другом конце провода. – Теперь мне не придется беспокоиться, что все пойдет не так, пока я здесь. Ну, побежала. Скоро позвоню. Пока.

– До свидания, Клер.

Эмили положила трубку и посмотрела на часы. Начало третьего. До обеда еще несколько часов, она успеет поработать. Но, Господи, как же ей хочется спать. Ребенок так толкался ночью, что она все время просыпалась. И теперь она вполне имеет право немного поспать. Совсем чуть-чуть, прямо здесь, перед камином.

Эмили положила ноги на низкую табуретку, подложила одну подушечку под спину, а другую под голову и закрыла глаза, скрестив руки на животе. Через несколько секунд она уже спала.

Свернув на дорожку, ведущую к дому, Шеп выключил зажигание и сложил руки на руле машины, взятой напрокат в аэропорту. Некоторое время он сидел неподвижно, внимательно изучая дом Эмили.

«Мило, – подумал он. – Очень мило». Дом был удачно расположен, казался уютным и полным света. Белые стены, темно-синие ставни и наличники, синяя дверь. Из трубы поднимался дымок. Красная машина Эмили была припаркована на дорожке прямо перед Шепом. Ему надо было только выйти из машины, пройти через двор и постучать в дверь. И после этого он увидит любимую женщину, женщину, которая жила в его мыслях и его сердце последние восемь долгих месяцев.

Но Шеп не мог пересилить охвативший его страх и продолжал сидеть неподвижно.

Он хорошо знал, что такое страх. Сколько раз приходилось ему смотреть в лицо опасности и даже смерти. Он знал, каков страх на вкус и на ощупь, как он сжимает ледяными пальцами душу, парализуя волю и делая непослушным тело.

Но сейчас Шеп испытывал страх совсем иного рода. Он исходил изнутри, из его собственного сердца. Сила, ум, решительность Шепа не имели сейчас никакого значения. Он чувствовал себя совершенно беззащитным перед хрупкой женщиной, державшей в своих руках его будущее счастье. Шеп никогда не бывал в таком положении и чувствовал себя очень неуютно.

«Расслабься, Темплтон, – приказал он себе. – Если не удастся собраться, провалишь все в первые же две минуты».

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, потом перевел взгляд с дома на пляж и бесконечный простор океана. Дул холодный ветер, и океан был мрачно-зеленым, покрытым белыми пенистыми водоворотами. Небо было серым: вот-вот пойдет дождь. Не слишком приятная сцена, но Шеп живо представлял себе этот же самый берег залитым солнцем, под ярко-синим небом. Эмили наверняка любит бродить здесь, погружая ноги в мелкий золотистый песок.

Шеп представил ее сидящей на покрывале и с улыбкой наблюдающей, как их ребенок играет поблизости с ведерком и совочком. Но где будет в это время он? Разрешат ли ему сидеть на покрывале рядом с Эмили, его любовью, его женой? Будут ли они вместе наблюдать за малышом или Шеп окажется в одиночестве и ему разрешат лишь видеться иногда с ребенком, как многим его разведенным знакомым?

– Нет! – твердо произнес он и быстро вышел из машины, хлопнув дверцей гораздо громче, чем требовалось.

«Черт побери, Темплтон, успокойся!» – одернул он себя. Перелет через всю страну казался поистине бесконечным, и всю дорогу Шеп пытался придумать, как начать разговор с Эмили.

«Привет, Эм, как поживаешь?.. Эм, ты еще помнишь меня?.. Эмили, я люблю тебя, ты любишь меня, так что давай перестанем дурачиться и поженимся… снова… Итак, Эм, что изменилось? Не считая ребенка, которого ты скоро родишь, зачатого нами в последнюю ночь…»

Шеп с досадой стукнул кулаком по капоту машины. Все фразы, приходившие ему на ум, были чудовищно дурацкими. Все знали его красноречие и напористость, но вот теперь Шеп не знал, что сказать при встрече собственной жене.

«Бывшей жене», – подсказал внутренний голос.

– Хватит этих глупостей, – вслух произнес Шеп, расправляя плечи. – Вперед, Темплтон!

Обойдя вокруг машины, он пересек двор, поднялся по ступенькам и поднял сжатую в кулак руку, готовясь постучать в дверь. Потом посмотрел на свой кулак, на дверь, снова на кулак, который, казалось, застыл на месте в нескольких дюймах от темно-синей поверхности.

– Сделай же это! – приказал он себе. – Давай же, не трусь!

Эмили вздрогнула и проснулась, не сообразив в первую минуту, где находится. Открыв глаза, она увидела, что на часах уже три, и только тут поняла, что разбудил ее настойчивый стук в дверь.

Опустив ноги на пол, Эмили попыталась подняться. Но для этого пришлось сначала сделать усилие, чтобы переместить свое отяжелевшее тело.

«Сколько во мне грации», – с иронией подумала Эмили.

Она медленно прошла через комнату, разминая затекшие ноги, и, позевывая, открыла дверь.

Все вокруг, казалось, застыло на месте. Эмили чувствовала себя так, словно стоит на границе времени, не в силах пошевелиться или даже вздохнуть. Потом эта граница расплылась, сместилась, словно давая ей возможность оказаться в прошлом, которое она делила когда-то с человеком, стоящим перед ней на пороге. В ушах ее шумели волны, громко повторявшие его имя.

– Эмили?

Глубокий, низкий тембр знакомого голоса словно коснулся ее мягкой рукой, возвращая к настоящему. Граница времени выпрямилась, пролегла между ними, шум в ушах стих, и Эмили смогла наконец набрать в легкие воздуху.

– Шеп? – едва слышно произнесла она.

Шеп не знал, что делать, что говорить, он мог только стоять неподвижно на пороге, жадно впитывая чудесный образ своей Эмили. Вот она – со своими черными шелковистыми кудрями, в которые он так любил погружать пальцы… с тонкими чертами лица, соблазнительными губами, большими синими глазами, которые становились дымчато-голубыми, когда тело ее было полно желания. Эмили. Его любовь, его жизнь, его жена. Шеп посмотрел на ее изящные ручки, сложенные на животе, в котором жил теперь их будущий ребенок, и на глаза его навернулись слезы.

«Шеп? Шеп!» – проносилось в мозгу Эмили. Да, он действительно стоял перед ней, такой большой, высокий, в джинсах и короткой дубленке. Ветер растрепал его волосы, и несколько выгоревших на солнце прядок падали на загорелый лоб. Как всегда, ему не помешала бы стрижка. Вокруг глаз Шепа залегли крошечные морщинки, которых не было раньше, и от этого он выглядел чуть старше. Откуда появились эти морщинки? От усталости? От боли, которую ему довелось испытать в джунглях Патагамы?

«Нет, нет!» – отчаянно билось в мозгу у Эмили. Она не хочет, чтобы Шеп был рядом. Только не сейчас. Сейчас она должна сосредоточить всю энергию, все эмоции, все свои силы на ребенке. Потом, позже она собиралась сообщить Шепу, что он стал отцом. Но сейчас он должен уйти, оставить ее в покое, чтобы она могла спокойно произвести на свет ребенка.

– Эмили, – произнес Шеп взволнованно. – Можно… можно мне войти?

«Войти? – в панике подумала Эмили. – Войти куда? В ее дом? В ее мир? И, храни ее, Господи, в ее сердце?»

– Нет, – произнесла Эмили, не узнавая собственного голоса.

Она крепче обхватила себя руками, и ребенок тут же зашевелился. Глубоко вздохнув, Эмили посмотрела на свой выдающийся вперед живот, потом снова на Шепа.

– Нет, – повторила она.

Глаза Шепа проследили за ее взглядом, остановившись на животе, а затем он снова посмотрел на Эмили.

– Что с тобой? – нахмурившись, спросил Шеп. – Ты так тяжело вздыхаешь… Тебе больно? Может быть, тебе надо прилечь?

– Все в порядке, – сурово произнесла Эмили. – Ты бы тоже вздохнул, если бы кто-нибудь ударил тебя в живот. Уходи, Шеп. Я не знаю, как ты нашел меня, но я не хочу ни видеть тебя, ни говорить с тобой. Не сейчас.

– Черт побери, но ведь это мой ребенок только что шевелился в твоем животе! – Шеп повысил голос. – Я имею полное право находиться здесь. Или ты не собиралась сообщать мне о моем ребенке?

– Конечно, собиралась. – Эмили заговорила на повышенных тонах. – Я собиралась дать тебе знать, как только она родится. Но сейчас у меня нет сил на объяснения с тобой. Просто оставь меня в покое.

– Нет! Ты – моя жена и…

– Я не твоя жена! – С моря подул резкий ветер, и Эмили задрожала от холода и от внутреннего нервного озноба.

– Ты простудишься. – Шеп толкнул дверь и вошел в дом.

Эмили повернулась к нему, глаза ее сверкали от гнева.

– Ты не смеешь врываться сюда так, будто находишься у себя дома!

– Пусти, – приказал Шеп, пытаясь закрыть дверь.

– Нет.

– Ты хочешь, чтобы тебя внесли внутрь? – спросил он, и глаза его сузились.

– О, вам придется попотеть, мистер герой. Я вешу гораздо больше, чем в последний раз, когда ты поднимал меня на руки и… и нес в спальню, чтобы заняться любовью. Я толстая и тяжелая. И не очень соблазнительная.

– Придется рискнуть. – Шеп протянул к ней руки.

– Нет, не прикасайся ко мне. – Эмили попятилась, затем вдруг резко отвернулась и остановилась, глядя на языки пламени в камине напротив.

«Не прикасайся ко мне!» Слова отдавались в мозгу Шепа, причиняя острую боль, словно кто-то вонзил в него острый нож. Он закрыл дверь, заметив при этом, как дрожит его рука.

Несколько секунд прошли в напряженной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине.

– Эмили, я… – Шеп смущенно кашлянул. – Мне жаль, что я расстроил тебя. Теперь я понимаю, что должен был сначала позвонить и предупредить тебя о своем визите. – Последовала длительная пауза. – Или, может быть, нет. А то ты исчезла бы до того, как я смог увидеть тебя, поговорить с тобой.

Эмили медленно повернула голову и взглянула на Шепа.

– Это мой дом. Мое прибежище. И никому не удастся заставить меня сбежать отсюда.

Оторвав взгляд от Шепа, Эмили подошла к дивану и медленно опустилась на него.

Шеп расстегнул дубленку, но не стал снимать ее. Он огляделся вокруг.

Прибежище Эмили. Комната носила отпечаток индивидуальности ее владелицы. Эмили отделала ее в густых, сочных тонах, и от этого жилище ее казалось особенно приветливым и уютным. На полу лежал толстый шоколадно-коричневый ковер, и Шеп ясно представил себе разбросанные по нему яркие игрушки и среди них шаловливого смеюшегося ребенка. Скоро в стенах этого дома зазвучит детский смех, который будет смешиваться со смехом Эмили. И его тоже?

Шеп покачал головой и провел ладонью по растрепанным ветром волосам. Он понимал, что все идет не так. Они с Эмили встретились, словно чужие. Оба чувствовали настороженность, были не уверены друг в друге. И, как ни грустно, для этого были основания. Шеп любил Эмили, но знал ли он ее по-настоящему? Имел ли представление о ее надеждах, мечтах, слабостях, фантазиях, о ее самых затаенных желаниях? Он должен удержаться в ее жизни, чтобы Эмили могла понять, насколько он изменился, но еще и для того, чтобы узнать, открыть для себя, наконец, собственную жену. Недостаточно было просто любить ее – она сама сказала это в ту ночь, когда он отправился в Патагаму, и за месяцы, проведенные в джунглях, Шеп начал наконец-то понимать это. Не может быть, чтобы поздно было начать все сначала.

– Шеп, – произнесла Эмили, возвращая его к действительности. Она продолжала смотреть на огонь, не поворачивая головы. – Я очень прошу тебя уйти… Пожалуйста…

Шеп вздохнул.

– Нет, Эм, я не могу. Я просто не могу.

– Нам нечего больше сказать друг другу, – устало продолжала Эмили. – Все уже было сказано – несчетное количество раз. И ничего не изменилось.

«Я, я изменился!» – захотелось вдруг закричать Шепу. Но он не мог сказать этого сейчас, потому что Эмили ни за что не поверила бы ему. Она наверняка решит, что это еще одно данное с легкостью обещание, которое он не собирается выполнять.

– Могу я раздеться? – спросил Шеп.

– Я предпочла бы, чтобы ты ушел.

Хмуро глядя в затылок Эмили, Шеп все-таки снял дубленку и повесил ее на вешалку у двери. Он постоял в нерешительности и присел на диван в противоположном от Эмили конце.

И только теперь она посмотрела на него и произнесла:

– Как я уже сказала, ничего не изменилось. Ты по-прежнему делаешь то, что хочешь, не считаясь с желаниями других. Но это мой дом, мистер Темплтон. Не наш, а мой.

– Но это, – сказал Шеп, указывая на ее живот, – наш ребенок. Не твой, а наш.

Эмили вскинула подбородок.

– Ты так уверен в этом? Я ведь думала, что ты погиб, помнишь? Кто сказал, что я не могла завести любовника?

Шеп посмотрел на нее долгим взглядом, а потом тихо произнес:

– Когда я впервые узнал, что ты беременна, я мог думать только о том, когда должен родиться ребенок, мой он или не мой. Если отец я, ты должна быть беременна восемь месяцев.

– А если бы я была, допустим, на шестом месяце, что тогда? – Эмили с вызовом посмотрела на него.

– Моя мать прочла мне целую лекцию о том, что такое переносить беременность одной, как это приходится делать тебе.

– Твоя мать? – удивленно произнесла Эмили. – Но я никогда не нравилась твоим родителям. С чего это им пришло в голову волноваться за меня? Впрочем, неважно. Сейчас разговор не об этом.

– Конечно не об этом. Я вдруг понял, Эм, что все равно приеду сюда, независимо от того, когда должен родиться ребенок и чей он на самом деле. Для меня непереносима мысль о том, что ты одна, что тебе страшно. Если бы ребенок не был моим, мы разобрались бы с этим позже, но я все равно бы приехал, потому что не хочу, чтобы ты была одна в такой момент. Я твердо принял решение быть с тобой рядом, как только узнал о твоей беременности. А когда услышал, что ребенок родится через две недели, то понял, что он может быть только нашим с тобой малышом. Но дело в том, Эмили, что, независимо от этого, я все равно был бы здесь.

Горло Эмили вдруг предательски сжалось от подступающих слез. Она верила каждому слову из того, что сказал сейчас Шеп. Но почему ее душат рыдания вместо того, чтобы сердце пело от счастья? Хотя за время беременности Эмили привыкла к тому, что эмоции ее совершенно непредсказуемы, и она никогда не знала, что вызовет у нее слезы, что грусть, а что страх.

– Что ж, это очень… мило, Шеп, но я, как видишь, в порядке. Толстая, но здоровая. У меня есть друзья, которые за мной присматривают, и доктор, которому я полностью доверяю. Ты можешь прилететь из Вашингтона, как только родится малышка, и посмотреть на нее.

– Я остаюсь, Эм, – упрямо сказал Шеп.

Эмили вскинула руки, словно защищаясь.

– Ну что ж, я не могу заставить тебя уехать домой, не могу силой вытолкать за дверь. В этом районе много хороших отелей и мотелей, где ты можешь…

Шеп не дал ей договорить.

– Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я остаюсь здесь, в этом доме, с тобой.

Глаза Эмили расширились.

– Ты, кажется, забыл, что мы больше не женаты.

– Сейчас на первом месте стоит наш ребенок, Эмили. Мы зачали его вместе и будем вместе, когда он родится. А со сложностями нашей жизни разберемся потом. Сейчас забудь обо всем остальном и сконцентрируйся на благополучии ребенка. У тебя ведь есть комната для гостей? Меня это вполне устроит.

– Да, но…

– Тогда пойду принесу свои вещи. – Шеп встал.

– Нет же, подожди. Ты не можешь…

– Эм, я хочу иметь право сказать своему сыну, что был рядом с тобой, когда он родился. Ты ведь не откажешь мне в этом, правда?

– Это девочка, – только и смогла возразить Эмили.

– Ты проходила специальные исследования?

– Нет, я просто знаю, что это девочка.

Шеп направился к двери.

– Спорим на доллар, что это мальчик.

– Перестань, Шеп. Ты не останешься в этом доме.

Он остановился, взявшись за дверную ручку.

– Нет, останусь. Подумай как следует, Эм. Кто-то должен заботиться о тебе в эти последние дни беременности, ты не должна быть одна. Ты не будешь больше одна. – С этими словами он вышел из дома.

– Не одна… – шепотом повторила его слова Эмили.

Как приятно это звучало. Хотя Мэрили была рядом, Эмили чувствовала себя иногда такой одинокой, такой беззащитной. Но теперь Шеп…

«Нет! Как он посмел? Я не соглашалась на это!» – пыталась разозлить себя Эмили. Но что она могла поделать, когда речь шла о Шепе Темплтоне? Он по-прежнему делал то, что ему нравилось. Что ж, у Эмили есть для него сюрприз. Она будет делать вид, что он не существует, игнорировать его, заниматься своими делами, как будто рядом никого нет.

И он ни за что не узнает, что она по-прежнему любит его так же сильно, как любила всегда.