"Дэниел Худ. Пир попрошаек (Лайам Ренфорд - 3)" - читать интересную книгу автора

"Вот будет шуму, если кто-то прознает, что у меня за спиной! Доброй
славы это мне никак не добавит!" Лайам повернулся в седле и осторожно
поправил холстину, прикрывавшую труп.
Легкий снежный покров, укутавший Саузварк этой ночью, на городской
площади был грубо истоптан и превращен в грязь. И хотя птицами и игрушками
сегодня не торговали, рыночные ряды выглядели весьма оживленно. Горожане
толпились возле лотков с подогретым вином и горячей едой, над которыми
витал дух разгорающегося веселья. Лайам верхом протолкался через толпу,
привлекая к себе любопытные взгляды. Привыкнуть к ним он не мог, но
старался не замечать.
По случаю праздника фасад здания городского суда украсили длинными
связками веток. Зеленая гирлянда вилась над рядами редко разбросанных окон,
оживляя уныло-серую облицовку стены. Какой-то шутник прикрепил несколько
веток и к стенке соседнего (совсем уж угрюмого) здания грубой кладки - там
размещались канцелярия Кессиаса, казарма стражников и городская тюрьма.
Лайам спешился. Охранник, стоящий на высоком крыльце, не обратил него
никакого внимания, он сосредоточенно грыз жареные каштаны.
- Доброе утро! Эдил Кессиас у себя?
- Так точно, квестор! - рявкнул поперхнувшийся стражник и моментально
вытянулся в струнку.
Квесторами именовались в войсках герцога Саузварка офицеры особого
назначения. Это звание Кессиас полушутя-полувсерьез присвоил Лайаму во
время их совместной охоты на убийцу Тарквина, но среди стражников оно
прижилось. Впрочем, сам Лайам за собой никаких особых достоинств не числил
и офицером (тем более столь высокого ранга), естественно, себя не считал.
Охранник, торопливо сбежав по ступеням, сказал:
- Если вы собираетесь его навестить, я присмотрю за чалым.
Лайам бросил ему поводья.
- Тогда уж приглядите и за поклажей. Не подпускайте к ней никого.

Канцелярия начальника городской стражи, собственно говоря, находилась
прямо в казарме, вдоль стен которой тянулись ряды неряшливо заправленных
коек и валялось оружие, а посреди возвышались бочонки с напитками.
Несколько стражников в дальнем конце помещения жались к зеву огромного,
жарко пылающего камина.
Возле другого камина, расположенного неподалеку от входа, за
простеньким столиком восседал, склонив голову, сам эдил. Отблески пламени
плясали на лоснящейся от жира и времени ткани его рабочей туники.
Кессиас с большим подозрением приглядывался к листу бумаги, лежащему
перед ним. Из черных косм бороды бравого стража порядка торчало перо,
кончик которого то нервно подрагивал, то начинал двигаться из стороны в
сторону.
- Доброе утро! - негромко произнес Лайам, стаскивая перчатки и роняя
их на поверхность стола. - И счастливых гулянок!
- Веселых пирушек, Ренфорд, - со вздохом сказал эдил, выплевывая перо.
- У нас говорят: веселых пирушек, а не счастливых гулянок.
- Ну, значит, веселых пирушек! - повторил Лайам. К тому, что эдил
пребывает не в лучшем расположении духа, он отнесся спокойно. Лицо Кессиаса
казалось неестественно бледным, а набрякшие веки и покрасневшие прожилки в
глазах указывали, что их владельца терзает похмелье.- Я вижу, одна из них