"Стюарт Хоум. Встан(в)ь перед Христом и убей любовь " - читать интересную книгу автора

которая сдерживала, словно обруч на бочке, силы, кипевшие внутри так
называемой "английской ментальности".
- Да, да! - выкрикивал я, в то время как Ванесса купалась среди смелых
линий и благородной простоты пятидесятых. - Именно сюда мы должны
спроектировать себя для нашего первого астрального сексуального соития!
Пьяные от радости, мы поспешно покинули музей и вскоре вновь очутились
на Шордитч-Хай-стрит. Некогда здесь располагался центр мебельной
промышленности, но в современную эпоху район оккупирован тысячами оптовых
торговцев и некоторым количеством магазинов, специализирующихся на дамской
одежде. Я купил Ванессе несколько тряпок и безделушек, а затем мы пообедали
в кафе "У рынка" на Черч-стрит. Интерьер в оранжевых тонах и пролетарское
меню пришлись мне не очень по вкусу. Громогласное чириканье "Радио Два",
разносившееся на все помещение, создавало впечатление, что мы провалились в
дыру во времени и навсегда застряли году так в 1946-ом. Яичница из двух яиц
с жареной картошкой, которую я заказал, оказалась сплошной ошибкой - она
тяжело легла мне в желудок, усугубив испытываемое мною ощущение чужеродности
по отношению к этому миру.
Обычно мне было приятно смотреть на то, как Холт ест, но на этот раз
меня посетило совсем иное чувство. Когда мы ходили по магазинам, я с
пристальным вниманием изучал покупки Холт. Меня почему-то сильно задело, что
в магазинах, где мы побывали, не было одежды моего размера. В кафе я заказал
себе те же самые блюда, что и моя спутница и поймал себя на том, что
повторяю каждый ее жест. Я даже выпил горячий шоколад - одно из самых
любимых Ванессиных лакомств.
Холт чесала макушку, и я чесал вслед за ней, словно был ее отражением в
зеркале. Ванесса, очевидно, находила мое поведение крайне странным, поэтому
она сначала долго массировала свои запястья, а затем поправляла грудь,
приглядываясь, не повторю ли я вслед за ней ее движения. Потом Холт
направилась в женский туалет, и я последовал за ней. Моя спутница зашла в
кабинку, и я чуть было не зашел в соседнюю, когда поймал свое отражение в
зеркале. В последний раз, когда я видел себя в зеркале, у меня не было
длинных волос и пары титек. Я попробовал повторить мысленное упражнение,
которое я когда-то давным-давно выполнял под руководством наставника-суфия.
Оно заключалось в визуализации собственного тела, расчлененного на отдельные
части. Четвертован в моей галлюцинации был, несомненно, я сам, но в видении
у меня отчетливо наблюдались женские формы, повторяющие формы Ванессы.
- Ты в порядке? - спросила Ванесса, наклонившись ко мне и плеснув мне в
лицо холодной водой.
- А ты как думаешь? - переспросил я, все еще пребывая в неуверенности
насчет того, кем я являюсь.
Ванесса помогла мне прийти в себя. Все, чего мне хотелось - это
вернуться в мою комнату над пабом "Слизень и Салат" в Гринвиче и натянуть на
голову наволочку от подушки, с отверстием в ней для глаза, делая вид, что я
мастер в ритуале Лин. Но у Нафишах было на уме нечто совсем иное. Она
подвела меня к скамье и мы сели.
- Тебе следует понять, - объясняла Сайида, - что, будучи негритянкой, я
вынуждена воспринимать все трижды, отчего мое сознание постоянно троится.
Доминирующая картина реальности в этом мире является мнением белых самцов,
которые, как и я, говорят по-английски. Вместе с языком я усвоила созданные
ими идеологические конструкции, как и любой другой носитель английского