"Э.У.Хорнунг. Фаустина" - читать интересную книгу автора

хочешь, я расскажу. Я давно собирался это сделать, но все как-то случая не
было: об этом не станешь говорить, когда хочется просто о чем-либо
поболтать. Это, Кролик, не какая-нибудь сказочка и не забавная история,
слушая которую ты все время покатываешься со смеху, - совсем наоборот, ты
часто спрашивал меня, почему я поседел; так вот, сейчас ты об этом узнаешь.
Начало было многообещающим, да и вел себя Раффлс необычно. Я его таким
никогда не видел. Лицо у него то добрело и становилось ласковым, а то вдруг
делалось суровым, жестким. Я никогда не видел его таким жестким, но и таким
ласковым видеть не доводилось. То же самое можно было сказать и о его
голосе, то нежном, как у женщины, а то, наоборот, полном какой-то
необычайной ярости. Но эти превращения происходили уже ближе к концу
рассказа, а начал он довольно обычно, хотя я бы предпочел, чтобы он не так
пренебрежительно описывал остров Эльбу, где, по его же собственным словам, с
ним обошлись вполне по-человечески.
- Назвать этот клочок суши, облепленный моллюсками, невыносимым,
дорогой Кролик, - значит не сказать ничего. Правда, я, наверное,
необъективен, потому что жители острова с самого начала задели мое
самолюбие. Я свалился им на голову как моряк, потерпевший кораблекрушение, -
единственный оставшийся в живых. В море я сбросил всю одежду и предстал
перед ними в чем мать родила. Однако, учитывая все это, они проявили ко мне
не больше интереса, чем ты к шарманщикам-итальянцам под окном. Они оказались
достаточно гостеприимными, мне не пришлось воровать еду и пару брюк - было
бы даже интереснее, если бы пришлось. А что за место! Ты помнишь, Наполеон
не смог там жить, но все же он вытерпел дольше, чем я. Несколько недель я
провел на их проклятых рудниках, просто чтобы поднабраться итальянского, а
потом удрал на континент на маленьком лесовозе. Когда я покидал Эльбу, все
так же сверкавшую в лучах заходящего солнца, как и в тот вечер, который тебе
никогда не забыть, я не испытывал никакой благодарности, наоборот - был
безмерно рад... Лесовоз шел в Неаполь, но сначала сделал остановку в Бае,
где я и высадился незаметно ночью.
В самом Неаполе слишком много англичан, правда, я думал, что, когда
подучу язык и немного изменю внешность, смогу там прекрасно устроиться. На
первый случай мне удалось получить работу в одном из красивейших местечек,
которые я когда-либо и где-либо видел. Это был виноградник, спускавшийся к
самому морю, меня взяли матросом и мойщиком бутылок в случае необходимости.
Платили мне целых полторы лиры в день, что составляет чуть больше шиллинга,
ну а хорошего вина было в изобилии, хоть купайся. И целых восемь месяцев,
дорогой мой, я вел жизнь абсолютно честного человека. Что это была за жизнь,
Кролик! Но я, пожалуй, переусердствовал и вскоре уже не мог смотреть на
виноград. Я испытывал большое удовольствие от смертельной опасности,
грозившей мне со стороны воровской банды, с которой завязал к этому времени
отношения. Воры, возмущенные моими принципами, - я их высказал им не
таясь, - собирались меня зарезать.
Там везде очень красиво, куда ни глянешь - вид просто изумительный, а
дальше еще красивее. Но я до конца своих дней буду помнить это место таким,
каким увидел его впервые. Это был скалистый мыс, весь обвитый виноградником,
выступавший в морской залив, на самом его краю очень высоко над морем
прилепился старый дом. Можно было, сидя у окна, сбрасывать пепел с сигареты
в синюю воду с высоты в сто пятьдесят футов.
В саду за домом - и в каком саду, Кролик! - росли олеандр, мимоза,