"Елена Хорватова. Сезон долгов" - читать интересную книгу автора

словно простую бродяжку. Неужели вы хотите, чтобы о похоронах супруги
Феликса судачила потом вся губерния? - спрашивала она у Колычева, который
как раз хотел этого меньше, чем кто бы то ни было. - С расходами, голубчик
мой, считаться не будем, но все должно быть достойно, даже более чем
достойно, по-княжески. Гроб закажите самый лучший, какой только можно будет
найти у здешних гробовщиков... И чтобы непременно были факельщики и наемные
плакальщицы - наша семья невелика, но нельзя же допустить, чтобы за гробом
бедной девочки шли только два-три человека. Я полагаю, лучше всего сделать
так - в губернском городе, где мы получим тело Веры из следственного морга,
закажем большое отпевание в соборе, потом тело несчастной со всеми
возможными почестями следует перевезти сюда, здесь состоится еще одно, малое
отпевание в местной церкви и похороны, а потом поминальный обед. Только ради
Бога, не отправляйте гроб морем - это нехорошо, если покойную будет трясти
на волнах. Пусть прямо из собора везут ее сюда на похоронном катафалке в
сопровождении траурной процессии - я полагаю, на хороших лошадях часа за
четыре, в крайности за пять, можно добраться сушей. Зато это будет гораздо
пристойнее - такой печальный, увитый белыми цветами кортеж к месту
последнего упокоения несчастной... Как вы полагаете, Митя? Советоваться с
Феликсом я не рискую, у нею разошлись нервы, он совершенно сдал. Бедный
мальчик, к нему тоже надо иметь жалость! По-хорошему, мне следовало бы
предъявить ему ряд претензий, но ведь не в такую же горькую минуту!
Материнское сердце - не камень.
Организация похорон, свалившаяся на плечи Дмитрия, при всей своей
муторности была делом совершенно неизбежным. Хочешь не хочешь, а похороны
молодой княгини следовало провести побыстрее. Поэтому Колычев метался между
гробовщиками, цветочниками, служащими похоронных бюро и настоятелями
губернского и уездного соборов, обговаривая все детали проводов покойной -
отделку гроба, количество венков, надписи на лентах, состав похоронного
оркестра, тексты некрологов в местных газетах и условия заупокойной
службы... А все это было не так уж и просто.
Гробовщику, например, совершенно не понравилась идея Дмитрия хоронить
покойную в белом гробу, и он с пеной у рта доказывал, что гроб следует обить
вишневым или бордовым муаром и для богатства украсить золотыми кистями и
позументом.
Похоронный оркестр, в составе которого было четыре слепых
скрипача-еврея, наотрез отказывался отправляться в долгое многочасовое
путешествие в другой город, провожая покойную в последний путь. Зрячий
музыкант, отвечавший в оркестре за литавры и исполнявший заодно обязанности
артельного старшины, очень долго спорил и торговался с Колычевым, с одной
стороны, боясь упустить богатый княжеский заказ, а с другой - желая свести
обязанности оркестрантов к минимуму.
- Ой, не морочьте мне голову! - возбужденно говорил музыкант Дмитрию. -
Вы еще не слышали, как мы звучим! Это вам не так себе, это, скажу
откровенно, просто для Венской оперы. Так вот представьте, что будет с этим
звучанием, если господам музыкантам придется полдня трястись по степи! И как
вы тогда посмотрите в глаза этим несчастным людям, которые все равно вас не
увидят?
Батюшка из местной церкви усомнился, что брак покойной с князем был
освящен церковью, и попросил предоставить ему венчальные документы, которых
у Колычева, естественно, не было при себе.