"Кари Хотакайнен. Улица Окопная " - читать интересную книгу автора

"Они похожи на терьеров из рекламного ролика колготок.
Держатся за свое когтями и зубами. Хотя никто еще не прикасался
к колготкам".

Я позвонил снова.
- Это я мочился в вашем дворе, а пять минут назад представился агентом
по продаже недвижимости.
Молчание в ответ.
Я назвал точную дату и время, чтобы не оставалось сомнений.
Она не проронила ни слова.
Я сказал, что понимаю ее молчание. Мне тоже пришлось, правда, в меньшем
масштабе, пережить покушение на собственность. Я обратил внимание, что своим
поступком никоим образом не угрожаю жизни семейства, речь скорее о
символическом жесте, так как именно их дом дал старт моей новой жизни.
- Этим грубым поступком я хотел выразить благодарность, оставить
память.
Женщина сказала, что положит трубку, но я попросил ее подождать еще
секунду. Она сказала, что передает трубку мужу, чтобы он сделал со мной то,
что полагается мужчине делать в такой ситуации.
Послышались шум и шаги.
Трубку взял мужчина, назвался Рейо.
Я пересказал ему ситуацию с уточнением деталей. Он сразу разорался,
угрожая:
- Ну, бля, ты счас узнаешь! Слышь, урод, я тебя достану!
Сквозь его крики донесся плач маленькой девочки. Стало чрезвычайно
противно - слышать одновременно крик и плач, потому что именно эти выражения
эмоций загнали меня в тупик.
Пришлось прервать мужика довольно резко.
Я соврал, что знаю все о его жизни, хотя успел только выяснить, где и
кем он работает, чем занимался в обед и как он вел себя на рождественском
празднике.
Стало тихо.
Я огласил условия.
Либо он выслушает, что я хочу сказать, либо я расскажу, так или иначе,
его жене, какое большое у супруга сердце. Я еще не выяснил его сексуальных
пристрастий, но рыбка клюнула на пустой крючок.
Я изложил ему свою ситуацию и спросил, что он думает о моих
возможностях. Мужик ответил покорно и деловито, что за несколько тысяч
наличных вряд ли можно приобрести дом за полторамиллиона. Он предложил
обратиться в "Аландсбанк", там условия получения кредитов более выгодные по
сравнению с крупными банками. Я поблагодарил его за информацию, но
подчеркнул, что с приобретением дома связаны ценности поважнее денег. Он
согласился и сказал, что верит в возвращение моей семьи. Я поблагодарил его
за сочувствие, но не удержался и спросил, по каким моральным принципам он
считает справедливым жить в доме бывшего фронтовика и по какому праву он
пристроил к дому столь несуразный флигель. Пусть ответит он, глава семьи с
одним ребенком, зачем ему лишняя площадь, ведь беженец или фронтовик после
войны воспитывал на тех же квадратных метрах, по меньшей мере, троих детей.
Мужик сказал, что не понимает вопроса. В трубке раздалось потрескивание.