"Роберт Говард, Август Дерлет. Дом, окруженный дубами " - читать интересную книгу автора

снаружи... Я сначала считал, что это звук ветра. Но, конечно, это был тот же
самый звук, что мы слышали, когда все вместе побывали возле дома. Я понял
это, выглянув наружу. Я взглянул на дубы, хорошо различимые в ярком свете
полной луны, и обнаружил, что ни одна веточка на них не шевельнулась.
Снаружи воздух был совершенно неподвижен. Итак, этот звук рождался где-то в
доме. Вы можете понять, каково это: стоять в совершенно безлюдном месте и
прислушиваться к тишине. Такое случалось со мной и раньше, как и с другими
людьми. В доме то и дело раздавались различные звуки, и, бесспорно, это был
шорох ветра или ветров, похожих на первые порывы далекой бури, постепенно
приближающейся и рокочущей все громче и громче. А других звуков не было...
ни треска и поскрипывания досок, столь часто раздающихся в домах при смене
температуры... ни попискивания мыши или щелканья сверчка... Ничего.
Я вернулся к книгам, освещая себе дорогу электрическим фонарем. И тут,
проходя мимо сидящего у камина скелета, я увидел, что покойный перед смертью
сжег что-то... видимо, бумаги... но кусочки их лежали на краю очага, так и
не превратившись в пепел. Заинтересовавшись, я подобрал их и просмотрел. Это
были фрагменты рукописи на датском, и я с сожалением подумал о том, что знаю
этот язык более чем скромно. Вопреки определенно архаическому письму я сумел
разобрать несколько строк, которые звучали более чем многозначительно. И
конечно же, большую их часть я не смог разобрать.
"...Что я сделал... ...Вначале была песнь...
...в этот час ветры возвестили о приходе... ...дом -
дверь в то место... ...Он, Который Придет... ...брешь
в стене... злосчастный мир... ...железные засовы и
произнес формулу..."
Я решил, что человек, который тут умер, кем бы он ни был, если судить
по фрагментам рукописи или тем остаткам одежды, что до сих пор можно
идентифицировать (вероятно, хозяин дома), боялся смерти (или намеревался
совершить самоубийство) и сжег свою рукопись. Внимательно изучил я камин.
Без сомнения, там сожгли еще много бумаг, но ничего не осталось, кроме того
кусочка. У меня не было оборудования, чтобы узнать что-то большее, а не
просто удовлетворить любопытство. Значит, хозяин дома умер, предварительно
приготовившись к смерти. Я могу только предполагать, что он по природе своей
был затворником, так что никто не побеспокоился навестить его. А когда
кто-то и решил зайти в дом, очевидно, запертые и забаррикадированные окна и
двери не дали ему проникнуть внутрь. Более того, если скелет так стар, как я
считаю, в те времена в этих краях соседи жили далеко друг от друга.
Закончив изучать обрывок рукописи, я обнаружил, что шорох ветра стал
много громче и сильнее... мне показалось, что у меня слуховая галлюцинация,
ведь в воздухе не чувствовалось никакого движения, кроме легкого сквозняка
от взломанного мною окна. Иллюзия или нет - я безошибочно слышал звук
ревущего ветра... Казалось, он несется над бескрайними равнинами, где нет ни
кустов, ни деревьев... Грохот и завывания ветра на бескрайних равнинах, рев
ветра, несущегося над огромными пустошами... И одновременно в доме
становилось все холоднее. Снова у меня возникло ощущение, что за мной
наблюдают, словно сами стены дома затаились, ожидая, что же я сделаю дальше.
Неудивительно, что тревога моя стала перерастать в страх. Я поймал себя
на том, что посматриваю через плечо. Время от времени я подходил к окнам и
сквозь щели смотрел наружу. Не мог я в этот миг не вспомнить несколько строк
из Джастина Геоффрея: