"Роберт Говард, Фрэнк Торбетт. Грохот труб " - читать интересную книгу автора

груди и с улыбкой на смуглом лице. Улыбка его не была ни пренебрежительной,
ни циничной, а мягкой, доброй и, наверное, немного печальной. Бернис, глядя
на него, опустилась на колени, и ее игрушечные домики, опрокинувшись на пол,
превратились в руины. Улыбка Ранджита заколебалась. С чем-то вроде ужаса
девушка увидела, как по лицу индуса, казавшемуся крепким, как резная бронза,
прокатилась, словно тень, неуверенность и слабость. Но в тот же миг все
поглотила вспышка ослепительного света, так что девушка ничего больше не
увидела. Она слышала только звуки, похожие на детский плач. С удивлением
Бернис узнала свой же собственный голос. Вот в этот-то миг она и проснулась.
Уже давно рассвело. Мир окутывала сонная неподвижность индийского утра.
Бернис еще мгновение не шевелилась, чувствуя себя словно новорожденная.
Неопределенные обрывки мыслей и досада на саму себя слились и оформились.
Страхи и сомнения покинули Бернис. Теперь она понимала, чего хочет. Не зовя
горничную, она встала, оделась и вышла в сад, направившись прямо к тому
месту, где, как ей думалось, она видела прошлой ночью Ранджита. Там
находились небольшие ворота, закрытые лапой бронзового дракона. Она открыла
их и ушла в сияющее от росы великолепие леса. И девушка ничуть не удивилась,
когда увидела улыбающегося Ранджита, стоящего там сложив руки на груди.
- Я надеялся, что ты придешь, - просто сказал он ей.
- А я знала, что ты придешь, - ответила она. И, не говоря больше ни
слова, они повернулись и пошли в лес.
- Сэр Хью желает встретиться с тобой и поблагодарить тебя, - сказала
она.
- Он уже поблагодарил, - ответил Ранджит. - Мы встретились вчера
вечером неподалеку от деревни. Он разрешил мне показать тебе ближайшие
интересные места.
- Боюсь, что дела у него в настоящее время идут неважно, - рассеянно
пробормотала Бернис. Сэр Хью казался частью прежней жизни, отделенной от ее
новой жизни неизмеримой пропастью единственной ночи. Этим пламенеющим утром
все обрело новые пропорции. Бернис вовсе не казалось странным, что она до
завтрака прогуливается по джунглям с человеком, которого туземцы называют
йогом.
Тот день был первым из многих. В последующие годы, когда Бернис
пыталась вспомнить подробности, детали казались ей смазанными. Со временем
воспоминания о тех днях превратились в зыбкое разноцветное марево, где
ничего нельзя было различить, кроме лица Ранджита, четко вырисовывающегося в
утреннем тумане. Он был словно бог, и подобно рокоту океана звучал его
глуховатый голос. Были долгие прогулки по лесу, когда Бернис и Ранджит шли
бок о бок, и девушка никогда не уставала, словно ей передалась какая-то
часть его невероятной силы. Прогулки верхом, - по крайней мере, она ехала
верхом, в то время как Ранджит шагал рядам с непринужденной легкостью
огромной кошки. И все это время малиновые волны его золотого голоса бились о
берег ее сознания, спокойные, гигантские, разве что не пылающие, словно
волны из моря, находящегося за пределами ее понимания. Образность его речи,
странная мудрость его слов, космическое воздействие его изречений - все это
растаяло в тот миг, как она покинула его, стало смутным и непостижимым,
словно ее сознание было слишком слабым, чтобы надолго запечатлеть мудрость
его слов. Но характер его интонаций остался в ее памяти, эхом разносясь в ее
снах. Вновь и вновь он звучал в ее ушах, когда она оставалась одна или когда
слушала банальную болтовню других людей. Его голос был не столько голосом,