"В объятиях графа" - читать интересную книгу автора (Хойт Элизабет)

Глава 14

Весь остаток дня для Анны тянулся невыносимо. Она заставила себя опустить перо в чернила, не потеряв ни капли. Она заставила себе переписать страницу манускрипта Эдварда. Когда она закончила эту страницу, то заставила себя сделать это снова. И снова. И еще раз снова.

В этом заключалась работа секретаря, в конце концов.

Давным-давно, еще когда Питер сделал ей предложение, она задумалась о детях. Она задавалась вопросом: будут ли волосы у их детей рыжими или каштановыми, и фантазировала на предмет возможных имен. Когда они поженились и переехали в крошечный дом, она беспокоилась, что для семьи будет недостаточно места.

Она никогда не беспокоилась по поводу того, что у нее не будет детей.

На второй год после свадьбы Анна начала внимательно следить за своими менструациями. На третий год она плакала каждый раз, когда видела пятна цвета ржавчины. К четвертому году их брака с Питером она знала, что он увлекся другой. Видимо, она не отвечала его потребностям либо как любовница, либо как производительница потомства, либо и то и другое, она так и не выяснила. А когда Питер умер…

Когда он умер, она взяла свои надежды на ребенка, тщательно запаковала их в коробку и спрятала эту коробку глубоко-глубоко в своем сердце. Так глубоко, что думала – она уже никогда не встретится лицом к лицу с этой мечтой. За исключением того, что одним предложением Эдвард достал коробку и открыл ее. И она увидела, что ее надежды, ее мечты, ее потребность родить ребенка ничуть не померкли, они оставались все такими же страстными, как и тогда, когда она была новобрачной.

О господи, быть способной дать Эдварду детей! Чего бы она только не сделала, от чего бы только не отказалась, чтобы суметь выносить ребенка. Ребенка, созданного из тел и душ их обоих. Анна почувствовала физическую боль в груди. Боль, которая ширилась внутри до тех пор, пока она едва могла сдержаться, чтобы не согнуться от ее нестерпимости.

Но она должна сохранять самообладание. Она находилась в библиотеке Эдварда, и Эдвард сидел не дальше чем в пяти футах от нее, поэтому она не могла показывать свою боль. Яростно она сконцентрировалась на движении пера по бумаге. Несмотря на то, что буквы под ее пером выходили совершенно неразборчивыми, несмотря на то, что потом страницу придется переписывать. Она переживет этот день.

Спустя несколько неприятных часов Анна медленно собрала свои вещи, двигаясь как очень старая женщина. Пока она делала это, приглашение на танцы Фелисити Клиавотер упало с ее шали. Она мгновение пристально смотрела на него. Целую вечность назад она намеревалась напомнить Эдварду о званом вечере. Теперь это казалось неуместным. Но матушка Рен сказала, что для Эдварда важно участвовать в местных светских мероприятиях. Анна распрямила плечи. Одно только это, затем она сможет идти домой.

– Завтра вечером будет званый вечер у миссис Клиавотер, – проскрипел ее голос.

– Я не намерен принимать приглашение миссис Клиавотер.

Анна избегала смотреть на него, но голос Эдварда звучал не намного лучше ее собственного.

– Вы самый значимый аристократ во всей округе, милорд, – сказала она. – С вашей стороны будет великодушно, если вы придете.

– Не сомневаюсь.

– Это лучший способ услышать последние деревенские сплетни.

Он проворчал что-то.

– Миссис Клиавотер всегда подает свой особый пунш. Все придерживаются мнения, что это лучший пунш в деревне, – солгала она.

– Я не…

– Пожалуйста, пожалуйста, приходите. – Она по-прежнему не могла смотреть на него, но чувствовала его взгляд на своем лице, такой же осязаемый, как рука.

– Как скажете.

– Хорошо. – Анна натянула шляпку на голову, а затем что-то вспомнила. Она выдвинула средний ящик своего стола и вытащила «Принца-ворона». Она отнесла книгу к столу Эдварда, аккуратно положив на столешницу. – Это ваше.

Она повернулась и вышла из комнаты, прежде чем он успел ответить.

В коридоре, душном и жарком, висели гирлянды двухлетней давности и звучала фальшивая музыка. Это был ежегодный званый вечер Фелисити Клиавотер. Каждый год жители Литтл-Бэттлфорда, кто оказывался достаточно удачлив, чтобы получить приглашение, надевали нарядные одежды и пили разбавленный водой пунш в доме сквайра. У дверей приветствовала гостей Фелисити Клиавотер в своем шикарном платье, в этом году – из муслина цвета индиго, с ниспадающими с рукавов оборками. Нижняя юбка открывала мотив с летающими темно-красными птицами на светло-голубом фоне, а лиф ее платья очерчивали красные V-образные дуги. Сквайр Клиавотер, пожилой тучный джентльмен в оранжевых чулках и парике времен своей молодости, суетился рядом с ней, но было абсолютно понятно, что мероприятие принадлежит исключительно Фелисити.

Анна прошла через приемную линию, получив единственное ледяное приветствие от Фелисити и довольно абстрактное приветствие от сквайра. Испытав облегчение оттого, что это суровое испытание осталось позади, она в неопределенности встала у стены комнаты. Она опрометчиво приняла стакан пунша от викария, и теперь ей ничего не оставалось, кроме как отхлебнуть.

Матушка Рен стояла рядом с Анной и бросала на нее беспокойные взгляды. Анна не рассказала ей, что произошло в конюшне между ней и Эдвардом. Она и не собиралась этого делать. Но ее свекровь тем не менее чувствовала, что что-то не так. Очевидно, Анне не очень хорошо удавалось притворяться веселой.

Она еще раз хмуро отхлебнула пунша. Она надела сегодня свое лучшее платье. Вдвоем с Фэнни они провели довольно много времени, пытаясь сделать изменения насколько можно аккуратнее. Они освежили платье светлого оттенка цвета зеленого яблока, добавив белое кружево у выреза. Кружево также изменило форму выреза из закругленного на более модный квадратный. Фэнни в приступе художественного изобретательства выдумала розочку для волос Анны из небольшого количества кружева и маленького кусочка зеленой ленты. Анна едва ли чувствовала себя празднично, но если бы она не надела розочку, это ранило бы чувства Фэнни.

– А пунш неплохой, – прошептала матушка Рен. Анна не заметила. Она сделала еще глоток и была приятно удивлена.

– Да, лучше, чем говорили.

Матушка Рен немного поерзала, прежде чем предложить другую тему для беседы.

– Как жаль, что Ребекка не смогла прийти.

– Я не понимаю, почему.

– Ты знаешь, она не может показываться на светских мероприятиях, дорогая, будучи так близко к родам. В мои годы мы не смели ступать из дому, как только наше положение становилось заметным.

Анна наморщила нос:

– Это так глупо. Все знают, что срок приближается. Это ни для кого не секрет.

– Значение имеет соблюдение правил приличия, а не то, что все знают. К тому же у Ребекки уже такой большой срок, я не думаю, что ей хотелось бы несколько часов стоять на ногах. На этих вечерах танцев всегда недостаточно мест для сидения. – Матушка Рен оглядела комнату. – Как ты думаешь, твой граф придет?

– Он не мой граф, как тебе известно, – сказала Анна с некоторой горечью.

Матушка Рен проницательно посмотрела на нее. Анна постаралась подкорректировать свой тон:

– Я сказала ему, что, по моему мнению, было бы хорошо, если бы он посетил званый вечер.

– Я надеюсь, что он придет до того, как начнутся танцы. Я бы очень хотела увидеть изящную мужскую фигуру на танцплощадке.

– Он может вообще не прийти, и тебе придется довольствоваться фигурой танцующего мистера Мерривезера. – Анна сделала жест своей чашкой в сторону джентльмена, стоящего по другую сторону комнаты.

Обе женщины посмотрели на Мерривезера, худого джентльмена с деформированными коленными суставами, который разговаривал с дородной матроной в персиковом платье. Пока они наблюдали, мистер Мерривезер наклонился ближе к даме, доказывая что-то, и рассеянно качнул свою чашку с пуншем. Тонкая струйка жидкости стекла вниз по декольте платья леди.

Матушка Рен печально покачала головой.

– Ты знаешь, – сказала Анна задумчиво, – я не уверена, что мистер Мерривезер когда-либо станцевал рил, не потеряв своего места.

Матушка Рен вздохнула. Затем она взглянула на дверь через плечо Анны и заметно оживилась:

– Я не думаю, что тебе придется довольствоваться мистером Мерривезером. Там в дверях твой граф.

Анна повернулась, чтобы посмотреть на вход в комнату для танцев, и замерла на мгновение, подняла чашку к губам, заметив Эдварда. Он стоял у дверей, одетый в черные бриджи до колен, сапфировый камзол и жилет. Его черные волосы, зачесанные в нетипично аккуратную косу, в свете свечей блестели как вороново крыло. Он выделялся тем, что почти на голову возвышался над всеми другими мужчинами в комнате. Фелисити просто сияла, упиваясь своей удачей, что стала первой, кто заманил неуловимого графа на светское мероприятие. Она крепко держала его за локоть и представляла каждому, находящемуся в пределах слышимости.

Анна слабо улыбнулась. Плечи Эдварда были напряжены, а лицо нахмурено. Даже стоя по другую сторону комнаты, она могла сказать, что он едва сдерживался. Он выглядел так, будто собирался совершить нехороший проступок, вырвавшись от хозяйки вечера. В тот момент он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Она затаила дыхание, пытаясь прочитать выражение его лица.

Он повернулся обратно к Фелисити и что-то сказал, затем начал прокладывать себе путь по направлению к Анне. Она почувствовала влажную прохладу на своих запястьях и опустила глаза вниз. Ее рука дрожала так сильно, что она выплеснула остатки пунша себе на рукав. Анна взялась второй рукой за чашку, чтобы придать ей устойчивость. В какое-то мгновение она была близка к тому, чтобы убежать, но рядом с ней стояла матушка Рен. И все равно ей бы пришлось когда-нибудь снова посмотреть ему в глаза.

Фелисити, должно быть, сделала знак музыкантам. Скрипки издали громкий пронзительный звук.

– Ах, миссис Рен. Какое удовольствие снова видеть вас. – Эдвард склонился над рукой матушки Рен. Он не улыбался.

Ее свекровь это, казалось, не волновало.

– О, милорд, я так рада, что вы смогли прийти. Анна умирала от желания потанцевать. – Матушка Рен со значением подняла брови.

Анна пожалела, что упустила возможность убежать.

Прозрачный намек повис в воздухе между ними на неловко долгое время, прежде чем Эдвард заговорил:

– Вы доставите мне такое удовольствие?

Он даже не смотрел на нее. Ради всего святого, этот человек целовал ее!

Анна изогнула губы:

– Я не знала, что вы танцуете, милорд.

Взгляд Эдварда моментально переметнулся на нее.

– Конечно, я могу танцевать. Я все-таки граф, в конце концов.

– Как будто я это когда-нибудь забуду, – пробормотала она.

Эдвард прищурил черные глаза.

Ха! Теперь она, естественно, обратила на себя его внимание.

Он вытянул руку в перчатке, и она застенчиво положила на нее свою. Даже при большем количестве слоев ткани между их ладонями она могла чувствовать жар его тела. На мгновение она вспомнила, каково было проводить кончиками пальцев по его обнаженной спине. Горячая. Потная. Болезненно притягательная. Она сглотнула.

С одним лишь кивком в сторону матушки Рен он повел ее на танцплощадку, где доказал, что в самом деле умеет танцевать, хотя и довольно тяжеловесно.

– Вы действительно знаете па, – сказала Анна, когда они встретились, чтобы пройти к центру танцующих.

Она увидела, как он с досадой прищурил глаз:

– Я не под камнем родился. Я знаю, как нужно вести себя в светском обществе.

Музыка закончилась, прежде чем Анна смогла сформулировать подходящий ответ. Она присела в реверансе и начала вытаскивать свою ладонь из крепкой хватки Эдварда.

Он притянул ее руку к себе и сунул в изгиб своего локтя.

– Не собирались ли вы убежать от меня, миссис Рен? Это ваша вина, что я присутствую на этом проклятом званом вечере, кстати сказать.

Неужели он должен продолжать касаться ее? Она оглянулась вокруг в поисках чего-нибудь, что отвлекает внимание.

– Может быть, вы хотели бы выпить немного пунша?

Он подозрительно посмотрел на нее:

– Хотел бы?

– Ну, может быть, и нет, – признала она. – Но это единственный напиток, который можно пить в настоящее время, а стол с закусками в противоположном направлении от миссис Клиавотер.

– Тогда, конечно, давайте попробуем пунш.

Он подошел к столу с пуншем, и она обнаружила, что люди отходят в сторону, естественно, пропуская его. Совсем скоро Анна пила свою вторую чашку разбавленного пунша.

Эдвард слегка отвернулся в сторону, чтобы ответить на вопрос викария, когда она услышала коварный голос у своего локтя:

– Я удивлен, что вижу вас здесь, миссис Рен. Я слышал, вы занялись новой профессией.

Эдвард медленно повернулся, чтобы посмотреть на говорящего – напыщенного мужчину в плохо сидящем парике. Анна рядом с ним напряглась, ее лицо застыло.

– Вы научились чему-нибудь новому у ваших недавних клиентов? – Все внимание мужчины было сконцентрировано на Анне.

Она открыла рот, но Эдвард опередил ее с ответом:

– Я полагаю, что неправильно вас понял.

Нахал, казалось, только что заметил его. Его глаза расширились. Хорошо.

Тишина в непосредственной близости от них стремительно стала распространяться по комнате, когда гости начали понимать, что происходит что-то интересное.

Парень хотел доказать, что он не робкого десятка.

– Я сказал…

– Будьте очень-очень осторожны с тем, что вы скажете дальше. – Эдвард чувствовал, как на его плечах заиграли мускулы.

Мужчина перед ним, кажется, осознал опасность, в которой оказался. Его глаза расширились, и он заметно сглотнул.

Эдвард кивнул один раз:

– Хорошо. Возможно, вы возьмете на себя труд извиниться перед миссис Рен за то, что вы не сказали.

– Я… – Мужчине пришлось замолчать и откашляться. – Я ужасно сожалею, если что-то, что я сказал, оскорбило вас, миссис Рен.

Анна натянуто кивнула, но мужчина вежливо смотрел в сторону Эдварда, чтобы понять, исправил ли он свою оплошность.

Нет, не исправил.

Мужчина сглотнул еще раз. Капля пота соскользнула с края его парика.

– Я не знаю, что на меня нашло. Я покорно прошу о прощении за то, что причинил вам какую бы то ни было неприятность, миссис Рен. – Он потянул свой шейный платок и наклонился вперед, чтобы добавить: – Вы же знаете, что я действительно глупый осел.

– Да, это так, – великодушно ответил Эдвард. Лицо мужчины приобрело болезненный оттенок.

– Итак, – сказала Анна. – Я думаю, пришло время для следующего танца. Это не музыка там начинается?

Она громко говорила в направлении музыкантов, и они сразу же отреагировали на ее предложение. Она ухватилась за руку Эдварда и начала двигаться в сторону танцплощадки. У нее оказалась довольно сильная хватка для такой маленькой особы. Эдвард бросил последний прищуренный взгляд на нахала и послушно позволил увести себя.

– Кто он?

Анна посмотрела на него, когда они приняли нужные позы:

– Он не так уж и оскорбил меня, вы знаете.

Начался танец, и ему пришлось дожидаться, пока фигуры танца снова не сблизили их.

– Кто он, Анна?

Она выглядела раздраженной.

– Джон Уилтонсон. Он был приятелем моего мужа.

Эдвард ждал.

– Он делал мне предложение после смерти Питера.

– Он хотел на тебе жениться? – Его брови сошлись на переносице.

– Это было неприличное предложение. – Анна отвела глаза. – Он женат – и тогда, и сейчас.

Он остановился как вкопанный, заставив пару, следующую в ряду, врезаться в них.

– Он оскорбил тебя?

– Нет. – Анна потянула его за руку, но он оставался неподвижным. Она прошипела ему в ухо: – Он хотел, чтобы я стала его любовницей. Я отказалась.

Танцоры позади них начинали скапливаться.

– Милорд!

Эдвард позволил ей снова увлечь его в танец, хотя они уже не попадали в такт музыке.

– Я больше никогда не хочу слышать, чтобы кто-то так говорил о тебе.

– Похвальное желание, я уверена, – ответила она колко. – Но вы едва ли можете провести остаток своей жизни, следуя повсюду за мной и наводя ужас на нахалов.

Не найдя ответа, он просто пристально посмотрел на нее. Эдвард знал, что она права. Мысль терзала его. Анна всего лишь его секретарша, просто обыкновенная секретарша. Он не мог быть с ней все время. Он не мог останавливать все оскорбления. Он даже не мог защитить ее от оскорбительных ухаживаний. Такая опека – прерогатива мужа.

Анна прервала его мысли:

– Я не должна была танцевать с вами так скоро снова. Это неприлично.

– Да мне наплевать на приличия, – сказал Эдвард. – Кроме того, ты знала, что это единственный метод увести меня от того бабуина.

Она улыбнулась, подняв на него глаза, и в груди у него защемило. Как ему обезопасить ее?

Эдвард все еще обдумывал этот вопрос два часа спустя. Ей, конечно же, нужен был муж, но он не мог представить ее с мужчиной, или, скорее, не мог представить ее с другим мужчиной. Он нахмурился.

Кто-то почтительно покашлял рядом с его локтем. Высокий молодой человек в укороченном парике стоял рядом с ним. Его женевский воротник выдавал в нем викария Джоунса.

Викарий снова кашлянул и улыбнулся ему через свое пенсне:

– Лорд Свартингэм. Так мило с вашей стороны, что вы посетили наше маленькое местное развлекательное мероприятие.

Эдвард задавался вопросом, как ему удавалось разговаривать голосом человека в два раза старше его по возрасту. Приходскому священнику вряд ли было больше тридцати.

– Викарий, мне нравится званый вечер миссис Клиавотер. – К своему удивлению, он осознал, что говорит правду.

– Хорошо, хорошо. Светские мероприятия миссис Клиавотер всегда так удачно спланированы. И ее закуски очень вкусные. – Викарий в качестве доказательства с энтузиазмом отхлебнул своего пунша.

Эдвард посмотрел на свой пунш и отметил в уме, что нужно проверить регулярное денежное содержание викария. Очевидно, мужчина не привык к скромной еде.

– Да, миссис Рен на танцплощадке производит впечатление модной особы. – Викарий прищурился, когда смотрел на Анну. – Она выглядит иначе сегодня вечером.

Эдвард проследил за его взглядом:

– Она больше не носит чепец.

– Вот в чем дело. – Голос викария Джоунса прозвучал неопределенно. – У вас более острый взгляд, чем у меня, милорд. Я думал, может быть, она купила новое платье во время своего путешествия.

Эдвард подносил чашку с пуншем к губам, когда до него дошел смысл слов викария.

– Какого путешествия?

– Хм-м? – Викарий Джоунс по-прежнему смотрел на танцоров, его мысли, очевидно, не были сконцентрированы на разговоре.

Эдвард собирался повторить вопрос на этот раз более настойчиво, но тут миссис Клиавотер прервала их:

– Ах, лорд Свартингэм. Я вижу, вы знаете викария.

Мужчины вздрогнули, будто их одновременно толкнули сзади. Эдвард повернулся и натянуто улыбнулся хозяйке дома. Он заметил краем глаза, что викарий оглядывался по сторонам, словно в поисках спасения.

– Да, я знаком с викарием Джоунсом, миссис Клиавотер.

– Лорд Свартингэм очень великодушно помог нам с новой крышей для церкви. – Викарий Джоунс встретился глазами с другим гостем. – Скажите, это мистер Мерривезер? Я должен поговорить с ним. Надеюсь, вы извините меня? – Викарий поклонился и поспешил прочь.

Эдвард, наблюдая за удаляющейся фигурой викария, почувствовал укол ревности. Мужчина, должно быть, посещал званые вечера Клиавотер и раньше.

– Как замечательно провести момент наедине с вами, милорд, – сказала миссис Клиавотер. – Я так хотела обсудить вашу поездку в Лондон.

– О? – Возможно, ему удастся встретиться взглядом с пожилой миссис Рен. Нехорошо будет просто оставить леди.

– Да, в самом деле. – Миссис Клиавотер придвинулась ближе. – Я слышала, вас видели в самых необычных местах.

– В самом деле?

– В компании женщины, которую мы оба знаем. Внимание Эдварда снова обратилось к Фелисити Клиазотер. О чем, черт побери, говорит эта женщина?

– Фе-ли-си-ти! – пропел йодлем[7] где-то поблизости довольно нетрезвый мужской голос.

Миссис Клиавотер вздрогнула.

Сквайр Клиавотер нетвердой походкой направлялся к ним.

– Фелисити, м-моя д-дорогая, ты не должна полностью завладевать вниманием графа. Ему неинтересно разговаривать о фасонах и пы-пы-пышных украшениях на одежде. – Сквайр толкнул острым локтем в ребра Эдварда. – Да, милорд? Охота – это другое дело. Мужской спорт! Что? Что?

Миссис Клиавотер издала звук, который, если бы исходил от мужчины, сошел бы за фырканье.

– В действительности я не так много охочусь, – пожал плечами Эдвард.

– Собаки лают, лошади несутся галопом, запах крови… – Сквайр оказался в своей стихии.

По другую сторону комнаты Эдвард увидел Анну, которая надевала верхнюю одежду.

Проклятье. Неужели она уходила, даже не попрощавшись с ним?

– Извините.

Он поклонился сквайру и его жене и устремился через толпу людей. Но в этот час званый вечер становился довольно многолюдным. К тому времени, когда Эдвард достиг двери, Анна и миссис Рен уже вышли наружу.

– Анна! – Эдвард пробился мимо лакеев в коридоре и толчком открыл дверь. – Анна!

Она была на расстоянии всего в несколько ступеней. Обе женщины обернулись на его крик.

– Ты не должна идти домой одна, Анна. – Эдвард сердито посмотрел, затем понял свою ошибку. – И вы тоже, миссис Рен.

Анна выглядела смущенной, но пожилая женщина просияла:

– Вы пришли, чтобы проводить нас домой, лорд Свартингэм?

– Да.

Его карета ждала поблизости. Они могли поехать, но тогда вечер такой прекрасный вечер закончился бы в считанные минуты. Он сделал знак карете, чтобы она следовала за ними, пока они немного пройдутся. Эдвард предложил одну руку Анне, другую – миссис Рен. Хотя леди рано ушли с вечеринки, час был поздний, вокруг уже лежала ночная темнота. Светила полная луна, восхитительно большая в черном небе, отбрасывая длинные тени впереди них.

Когда они приблизились к перекрестку, Эдвард услышал впереди неожиданный топот ног, громко отдающийся в тишине. Он сразу заслонил спиной женщин.

Неясная фигура появилась из-за угла. Она устремилась к ним.

– Мэг! Что случилось? – закричала Анна.

– О, мэм! – Девушка согнулась, держась за бок и пытаясь восстановить дыхание. – Это миссис Фэарчайлд, мэм. Она упала вниз со ступенек, и я не могу помочь ей подняться. И я думаю, что ребенок тоже вот-вот родится!