"Роберт Говард. Подлежит уничтожению" - читать интересную книгу автора

Рожденный на берегах Дуная и возмужавший на долгом отрезке пути на
запад, когда миграция народов смела римские укрепления, он соединил с
выкованной для него в Испании короной всю бурную мудрость столетий,
накопленную в войнах, возвышениях и падениях народов. Его лихие конники
втоптали копья римских правителей Испании в прах. Когда вестготы и римляне
соединили руки и начали поглядывать на юг, лишь умысел Гейзериха бросил на
юг закаленных в боях гуннов Аттилы [(ок. 434-453) могуществ. царь,
объединивший под своей властью кочевой народ гуннов и др. племена
(остготов, герулов, аланов). В 451 г. во время похода против Галлии
потерпел поражение от войск Аэция. ], ощетинивших пылающие горизонты
мириадами своих пик. Теперь Аттила был мертв и никто не знал, где лежат
его кости и его сокровища, охраняемые духами пяти сотен убитых рабов. Его
имя гремело по всему миру, но в те времена он был лишь одной из пешек,
бестрепетно движимых рукой короля вандалов.
Когда же вслед за аланами [кочевые иранские племена, родственные
сарматам. Отдельные орды аланов переправились в 429 г. вместе с королем
вандалов Гейзерихом в Сев. Африку, где их следы затерялись.] орды готтов
двинулись через Пиренеи, Гейзерих не ждал, чтобы его смяли превосходящие
силы противника. Многие все еще проклинали имя Бонифация, попросившего
Гейзериха помочь ему в борьбе с его соперником Аэцием [Аэций Флавий (род.
ок. 390) - полководец, один из последних защитников Западной Римской
империи. В 451 г. на Каталаунских полях во главе войска из германцев и
аланов и при поддержке вестготов одержал победу над предводителем гуннов
Аттилой.] и открывшего вандалам путь в Африку. Его примирение с Римом
слишком запоздало; тщетным оказалось и мужество, которым он пытался снять
с себя вину за содеянное. Бонифаций умер на копье вандала, а на юге
поднялось новое королевство. Теперь был мертв и Аэций, а огромные боевые
галеры вандалов двигались на север, покачиваясь на волнах и погружая в них
длинные весла, поблескивающие серебряными бликами ночами, в свете звезд.
Слушая беседу своих капитанов в каюте ведущей галеры, Гейзерих с
мягкой улыбкой приглаживал непокорную пшеничную бороду сильными пальцами.
В его жилах не было и следа скифской крови, отделявшей его народ от расы
прочих тевтонов еще в те давние времена, когда покрытые шрамами
конники-степняки отходили на запад перед наступающими сарматами, чтобы
очутиться среди народов, населяющих верхние истоки Эльбы. Гейзерих был
чистокровный германец среднего роста, с великолепными плечами, грудью и
массивной жилистой шеей; его тело бурлило избытком жизненных сил в той же
мере, как его широко открытые голубые глаза отражали мыслительную мощь.
Он славился, как самый сильный мужчина на свете и был пиратом -
первым из тевтонских морских разбойников, которых прозвали позже
викингами, но подвластной ему территорией были не Балтийское или синее
Северное моря, а залитое солнцем средиземноморское побережье.
- Воля Гейзериха, - ухмыльнулся он в ответ на последние слова
Гунегаса, - приказывает нам пить и пировать, ну а завтра - будь что будет.
- Неужели? - буркнул Гунегас с фамильярностью, все еще бытующей среди
варваров. - Когда это ты полагался на завтрашний день? Ты громоздишь
заговор на заговор - и не только на завтра, но на тысячу дней вперед!
Нечего притворяться перед нами! Мы не римляне, чтобы принимать тебя за
глупца - коим оказался Бонифаций!
- Аэций не был глупцом, - пробормотал Тразамунд.