"Роберт Эрвин Говард. Знак ведьмы ("Конан")" - читать интересную книгу автора

покручивал усы и улыбка у него была самая подлая...
...Именно такая улыбка была у Констанция и сейчас.
Предводитель шемитов возвышался на коне, окруженный скопищем своих
людей - коренастых, закованных в броню, с иссиня-черными бородами и
крючковатыми носами. Заходящее солнце играло на их остроконечных шлемах и
серебристой чешуе панцирей. Примерно в миле отсюда, среди буйно зеленеющих
лугов, виднелись башни и стены Хаурана.
На обочине караванной дороги был вкопан массивный крест. К кресту был
прибит железными гвоздями человек.
Всю одежду его составляла набедренная повязка, а сложение было воистину
богатырским. Капли смертного пота выступили на лбу и могучем торсе
распятого, из пробитых ступней и ладоней лениво сочилась кровь, но глаза под
черной гривой волос горели диким голубым огнем.
Констанций глумливо поклонился и сказал:
- Весьма сожалею, капитан, что не смогу присутствовать при твоем
издыхании - у меня есть дела в городе. Оставлю тебя твоей собственной
судьбе. Не могу же я заставить ждать нашу прелестную королеву. Тобой
займутся вон те красавцы, - он указал на небо, где черные силуэты неустанно
выписывали широкие круги.
- Если бы не они, то такой крепкий дикарь мог бы прожить на кресте и
несколько дней. Так что пусть оставит тебя всякая надежда, хотя я даже не
поставлю охрану. Глашатаи объявили по городу, что всякий, кто попытается
снять твое живое или мертвое тело с креста, будет заживо сожжен со всей
родней. А слово мое в Хауране нынче надежнее всякой стражи. К тому же при
солдатах стервятники не слетятся...
Констанций подкрутил усы и, глядя Конану прямо в глаза ехидно
улыбнулся:
- Ну, капитан, желаю удачи! Я вспомню о тебе в ту минуту, когда Тарамис
окажется в моих объятиях.
Кровь снова брызнула из пробитых ладоней жертвы. Кулаки, огромные, как
ковриги хлеба, сомкнулись на шляпках гвоздей, заиграли мышцы на могучих
плечах и Конан, выгнувшись вперед, плюнул в лицо Констанцию. Тот рассмеялся,
вытер плевок и поворотил коня.
- И ты вспомни обо мне, когда грифы начнут тебя терзать, - бросил он
через плечо. - Стервятники в пустыне прожорливы. Случалось мне видеть, как
человек висел на кресте часами - с выбитыми глазами, с оголенным черепом и
без ушей, прежде чем кривые клювы обрывали нить его жизни.
И, не оглядываясь больше, погнал коня в сторону города - стройный,
ловко сидящий в седле, в сверкающих доспехах. Рядом скакали его могучие
бородачи, поднимая дорожную пыль.
Смеркалось. Вся округа, казалось, вымерла. На расстоянии, доступном
взгляду, не было ни единой души. Для распятого капитана Хауран, что был
всего лишь в миле, мог с таким же успехом находиться в далеком Кхитае или
существовать в другом столетии.
Конан стряхнул пот со лба и обвел мутнеющим взором такие знакомые
места. По обе стороны от города и за ним тянулись пышные луга, стояли
виноградники, мирно паслись стада. На горизонте виднелись селения. Ближе, на
юго-западе, серебристый блеск обозначал русло реки, за которой сразу же
начиналась пустыня и тянулась до бесконечности.
Конан оглядывал раскинувшиеся вокруг просторы, как ястреб, попавший в