"Роберт Говард. Джентльмен с Медвежьей Речки ("Джентльмен с Медвежьей Речки") " - читать интересную книгу автора

глазом, как заехал мне кулачищами и в живот, и в нос, и в глаз, и в ухо.
Хлынула кровь, и толпа заревела от восторга. А мой противник, совершенно
ошарашенный, вылупился на меня и проскрежетал:
- Какого черта! Почему ты не падаешь?
Я выплюнул полную горсть крови. Затем, воспользовавшись общим
замешательством, крепко обхватил торс врага и, добравшись зубами до уха, с
упоением принялся его грызть. Враг взвыл, словно подстреленная рысь. Тут же
подлетел Юкка и попытался оторвать меня от О'Тула, но я изловчился и
хорошенько шлепнул его по шее, чтобы не мешал. Рефери вскрикнул и юлой
отлетел к веревкам.
- Прекратить бой! - заорал он. - Фол!
А Кирби внятно произнес, поигрывая кольтом:
- Ты, придурок! Если получишь хотя бы еще один фол, я тебя шлепну на
месте! Тем временем О'Тул сумел-таки от меня отлепиться и, не мешкая,
припечатал костяшками в челюсть. Я почувствовал, что самообладание начинает
мне изменять. Вдобавок ко всему он крикнул:
- Эй, ты, увалень! Если хочешь превратить честный бой в уличную
потасовку, валяй - не стесняйся! Какого черта! Я тоже вышел не из института
благородных девиц! После чего он лягнул меня в пах и потянулся лапой к уху.
Но я цапнул его за большой палец и начал основательно пережевывать. О'Тул
заверещал, точно под угрозой оказалось его мужское достоинство. Он едва не
оглушил меня вконец, и, чтобы прекратить шум, я бросил его на землю и
потоптал немножко ногами. К этому моменту толпа уже совершенно обезумела. И
тут из самой гущи раздалс выстрел. Пуля, не задев тело, разорвала мой
шелковый пояс, и я почувствовал, как штаны предательски заскользили вниз. Я
тут же ухватился за них обеими руками. Увидав, что мне уже не до него,
О'Тул поднялся и, окровавленный, истекая красной слюной, бросился на меня.
Я не решился отпустить штаны, и чтобы избежать столкновения, развернулся и
в наклоне выбросил вверх ногу. Удар пришелся пяткой в челюсть. Парень
кувырнулся в воздухе, но, задев головой землю, рухнул всем телом и остался
лежать - неподвижный, с ногами, запутавшимися в веревках. Это называлось,
как потом мне сказали, чистый нокаут. Оставался пустяк: выяснить, жив ли он
еще.
Над толпой гостей прокатился рев: Не по правилам! и в мгновение ока
обе стороны ощетинились оружием. Жители Томагавка вопили, что никаких
нарушений: не было и поединок выигран честно, а выходцы из Гунстока осыпали
меня угрозами и проклятиями, пока, наконец, кто-то не выкрикнул: Пусть
решает рефери!
- Правильно! - согласился Кирби. - Уж этот знает, что наш парень
выиграл в честном бою. И пусть попробует не согласиться - я ему башку
оторву!
- Брешешь ты все! - заорал кто-то из Гунстока. - Рефери видел, что
было нарушение правил! А если он чего недоглядел - так я быстро ему глотку
перережу! При этих словах бедный Юкка свалился в обморок. Страсти
разгорелись с новой силой, но вдруг, перекрывая шум толпы, из-за изгороди
послышался топот копыт, и в ворота на всем скаку влетела большая группа
всадников. Мигом забыв распри, все дружно загалдели: Смотрите, смотрите!
Вот и они явились, висельники из Белой Клячи! Мгновенно сотни стволов
нацелились на нежданных гостей, а Маквей грозно так поинтересовался:
- С чем пожаловали? С войной или с миром?