"Роберт Говард. Клинки братства ("Соломон Кейн") " - читать интересную книгу автора

протаскиваемые под килем?.. Или же белое девичье лицо, чьи истерзанные губы
пытались произнести слова молитвы?..
На губах Хардрейкера выступила кровавая пена, и он испустил ужасающий
вопль. Кейн выиграл еще полдюйма, и его кинжал вошел в грудь пирата. Мэри
Гарвин, стоявшая за спиной Джека Холлинстера, отвернулась и, зажмурив
глаза, заткнула уши пальцами, чтобы ничего не видеть и не слышать.
Еще живой, капитан Хардрейкер отбросил бесполезное оружие и вцепился в
кисть пуританина обеими руками, пытаясь остановить убивающий его клинок.
Однако Соломон словно бы и не заметил этого. Корчившийся и извивающийся
пират никак не желал сдаваться и принять неизбежный конец. Он до последнего
момента продолжал на что-то надеяться, и клинок Соломона Кейна, преодолевая
одну за другой доли дюйма, погружался в человеческую плоть, пока не достиг
сердца.
Все, кто присутствовал при этом событии, обливались потом и шептали
молитвы, и только ледяные глаза пуританина не изменили своего выражения. Он
в этот момент видел лишь залитую кровью корабельную палубу, на которой
хрупкая юная девушка, еще почти ребенок, тщетно молила о милосердии...
Стоны и крики капитана Хардрейкера совершенно перестали напоминать
человеческие, перейдя в назойливый, сводящий с ума визг. Это не был крик
труса, отказывающегося примириться с неизбежным. Нет, это был вой живого
существа, угасающего в страшной агонии. И только когда крестовина кинжала
соприкоснулась с мускулистой грудью пирата, вой неожиданно перешел в
булькающий хрип и умолк навсегда.
Кровь хлынула с посеревших губ Скопы, и запястье, которое сжимал Кейн,
разом обмякло. И только после этого разжались пальцы капитана Хардрейкера.
Смерть навечно успокоила пирата, та самая смерть, которой он так ревностно
служил.

Тишина окутала все происходящее погребальным саваном. Кейн выдернул
кинжал из мертвого тела. Из раны толчком выплеснулась кровь и змейкой
поползла по загорелой коже, стекая на стол. Пуританин брезгливо взмахнул
кинжалом, стряхивая с него алые капли. Полированное лезвие отразило свет
фонаря, и Джеку Холлинстеру на мгновение показалось, что его охватило синее
пламя. То самое синее пламя, которое можно погасить кровью.
Кейн уже накинул камзол и потянулся к рапире, когда молодой человек
стряхнул с глаз наваждение - как раз вовремя, чтобы заметить, как негодяй
Сэм норовит извлечь из-за спины припрятанный пистолет. Реакция юноши была
мгновенной. Оглушительно грянул выстрел. Мошенник вскрикнул в агонии, его
пальцы инстинктивно сжались, спуская курок. И надо же было статься, чтобы
Сэм стоял точно под фонарем, подвешенным к балке! Выстрел негодяя никому не
причинил вреда, но корчившийся в предсмертных судорогах человек угодил
тяжелым стволом в единственный источник света, разбив стеклянный фонарь
вдребезги. Погреб погрузился в полную тьму.
Поднялся невероятный гвалт, и посыпались проклятия, каких Холлинстеру
не доводилось слышать и в армии. Юноше показалось, что сам ад сорвался с
цепи: переворачивались бочонки и скамейки, бились посуда и бутылки, падали
налетающие друг на друга люди. Пираты лихорадочно нашаривали брошенное на
пол оружие, и вот уже зазвенела сталь и раздались пистолетные выстрелы.
Вспышки пламени выхватывали из тьмы озверевшие рожи. Пираты, не думая о
том, что могут угодить в дружков, палили наугад, одержимые единственным