"Роберт Говард. Честь корабля ("Моряк Костиган")" - читать интересную книгу автора

бы устрашить любого противника, но Граймс не дрогнул. В лунном свете его
лицо оставалось бесстрастным и хмурым, из боя с Рейнольдсом он вышел без
единой отметины. Кстати, позже я узнал, что он не пропустил ни одного удара.
Под кожей у него при малейшем движении натягивались сверхпрочные мускулы.
Лишней плоти не было ни унции, и вообще, Граймс выглядел хищным, как лесной
волк. Все в этом парне говорило о силе, закалке и стойкости.
- Ты решил стать вожаком кубрика на "Морячке", - процедил я. - Но для
этого мало взгреть мясистых скандинавов. Для этого надо взгреть меня.
С этими словами я кинул левую ему в подбородок и, не успел он
"нырнуть", добавил короткий справа в челюсть. Он рухнул на песок, и я
отступил, злобно глядя на него и тяжело дыша от ярости.
- Поднимайся! - Но он вскочил на ноги, не успел я договорить.
В глазах у него появился ледяной блеск, скула, рассеченная моими
железными костяшками, кровоточила. Но он нисколько не "плыл", и это меня
поразило, ведь мой правый способен уложить лошадь. Скажу, не совру: такими
ударами я раскалывал челюсти.
- Ты чертовски проворен, - холодно заметил он. - Врасплох меня застал.
Готов повторить?
- Еще как! - взревел я и коротко ударил его левой в живот, затем ею
же - снизу по челюсти.
Он пошатнулся... и взорвался ураганом мелькающих кулаков.
Мы топтались на залитой лунным светом поляне, осыпая друг друга
ударами, пока свет не потускнел, трава не оросилась кровью, а пальмы и океан
не заходили ходуном. Кругом не было ни души, кроме утробно рычащего на моей
рубахе Майка.
Граймс не был боксером, и я не пытался драться с ним по правилам. Моя
гордость - шквал стремительных ударов, и я всегда готов доказать, что
выдержу любой натиск. Граймс налетел на меня тайфуном, работая руками, точно
поршнями, но я встретил его нога к ноге и грудь к груди.
Впервые в жизни я столкнулся с бойцом под стать себе. Я выкладывался от
души, и почти каждый мой удар попадал в цель. Кулаки, способные изувечить
среднего боксера, без видимых последствий отскакивали от головы и корпуса
Граймса. Его ребра были прочней стальных обручей, голова - что твой чугунный
слиток, а мускулы, наверное, не поддались бы и ножу. Стоило ли удивляться,
что до сих пор никто не осилил этого парня в драке без правил?
Точно кувалдами по корпусу корабля, лупили мы кулаками друг по дружке.
Граймс кренился, как судно в шторм, но выпрямлялся и пуще прежнего охаживал
меня кулаками-булыжниками. Бац! бац! бац! Без передышки.
Не знаю, сколь долго мы бились, но знаю, что оба были залиты кровью, а
его костлявые кулаки запечатали мне один глаз, сплющили неоднократно
сломанный нос и порвали шкуру в десятке мест на лице и теле. Знаю, что и я
избил его почти до неузнаваемости, он дышал с надрывным свистом, а за
лохмотьями губ поблескивали расшатанные зубы. Не помню, сколько раз я падал
и сколько раз валился с копыт Граймс. Мы ни разу не вошли в клинч, наш бой
не делился на раунды, и никто не предлагал нам бросить на ринг полотенце.
Но в моих плюхах было больше силы, хоть и он бил не слабо. Наконец,
через века этой безжалостной пытки, я почувствовал, что он сдает. Мои
беспощадные кувалды несколько раз воткнулись Граймсу в живот, и его голова
откинулась назад на слабеющей шее. Но с ним еще не было покончено. Он никому
не давал пощады и ни у кого ее не просил. Поэтому я был вынужден молотить