"Все кувырком" - читать интересную книгу автора (Мансел Джил)

ГЛАВА 2

Они поженились первого мая, это был самый счастливый день в жизни Дженни.

– Я готов поклясться, что на сегодня у меня были какие-то планы, – озадаченно нахмурился Алан, высунув всклокоченную белокурую голову из-под одеяла. – Неужели… я иду к дантисту? Ох!

Но Дженни не отпустила его мизинец.

– Гораздо хуже, – засмеялась она, – гораздо-гораздо хуже.

– А, теперь я вспомнил! Бюро регистрации. А ты должна бы потупить взгляд, бесстыжая женщина. Тебе не дозволено видеть смущенного жениха в утро его свадьбы.

– Поздно, я уже тебя видела. – Сдернув одеяло, она торжествующе оглядела его. – Целиком.

Алан широко улыбнулся, одним движением схватил ее и опрокинул в кровать, легко развязав поясок халата.

– В таком случае мы вполне можем сообразить по-быстрому. Последняя внебрачная греховная связь. Сколько у нас до свадебного торжества, мисс Воган?

Дженни взглянула на часы.

– Три часа.

– Х-м-м-м, – шепнул он, оказавшись сверху и целуя бешено бьющуюся жилку на ее шее. – В таком случае у нас хватит времени и на два раза.

Когда они наконец заставили себя вылезти из спальни и покончили с формальностями, Дженни обнаружила, что наслаждается каждым моментом и каждой деталью замужней жизни. По утрам ей хотелось ущипнуть себя – она не верила, что все это происходит на самом деле. Но это всегда было так, слава богу, и ничто не омрачало счастья, заключенного в двух словах: миссис Синклер.

Ей нравилось прибирать в их маленькой квартирке, экспериментировать с новыми рецептами и общаться с его полусумасшедшими друзьями. И потому, что ей было всего двадцать пять лет, ее не пугала, а радовала перспектива провести вместе всю оставшуюся жизнь. Не нужно было ничего менять.

Тело так и не нашли.

– Но что-то должно было случиться…

Убитая горем Дженни с трудом сдерживала слезы. В попытке убедить полицию она вновь и вновь повторяла, как заклинание: «Он мой муж… я знаю его… он не мог просто исчезнуть».

Тем не менее полиция, хоть и симпатизировавшая ей, была не так в этом уверена. Каждый год, объясняли ей, сотни людей по всей Британии, без очевидных проблем или поводов для исчезновения поступают именно так, оставляя обезумевшие семьи, бесконечные вопросы, на которые нет ответов, и бессчетные разрушенные жизни.

Жизнь Дженни была бесспорно разрушена. Одним солнечным июльским днем, через четырнадцать месяцев после свадьбы, ее возлюбленный муж бесследно исчез. Все вещи в квартире остались на своих местах, ничего не пропало, и не осталось никаких следов, как не было и причин для его исчезновения.

В первые дни, наполненные безумием, она была уверена, что всему виной несчастный случай, не настолько серьезный, чтобы унести жизнь, – просто удар по голове, вызвавший временную амнезию. В любую минуту, беспомощно фантазировала она, может зазвонить телефон и когда она возьмет трубку, то услышит его милый, родной голос.

Но хотя больше всего она страшилась, что будет обнаружено тело Алана, по мере того как недели складывались в месяцы, она начала почти желать этого. Она чувствовала себя убийцей из-за того, что смела даже думать об этом, но, по крайней мере, это покончило бы с мучительной неопределенностью. И – этого она стыдилась больше всего – ушла бы такая унизительная мысль – ее муж исчез, потому что не мог больше жить с ней.

Разумеется, никто не говорил этого вслух, но всегда чувствовавшая свою уязвимость Дженни слишком легко могла представить, о чем думают другие. Время шло, и она постепенно обнаружила, что теперь сама стала объектом мрачного любопытства, сплетен и жалости. И неизвестно, что из этого было самое худшее.

Максин появилась в магазине на следующее утро, в десять тридцать, позевывая и сжимая в руке чашку чая.

– У тебя ужасно неудобный диван, – проворчала она, потирая спину.

Дженни, вставшая пять часов назад, добавила пучок желтых ирисов в корзину и разместила их между гипсофилой и белыми розами. Сегодня работы было больше обычного, и до полудня ей предстояло закончить еще три заказа.

– Прости, – сухо ответила она.

Как обычно, Максин не пришло в голову принести чашку чаю и ей.

Но Максин продолжала тереть спину и корчить рожи.

– К концу недели я стану инвалидом.

– Ты действительно думаешь остаться?

– Конечно! – удивилась она. – Я не собираюсь возвращаться к Морису Благочестивому, и в Лондоне меня ничего не удерживает. Кроме того, – мечтательно добавила она, – я совсем позабыла, как здесь чудесно. Гораздо лучше, чем в вонючем Лондоне. Думаю, лето у моря принесет мне кучу пользы.

– Хм-м.

– Да ладно тебе, Дженни. Не смотри на меня так! Будет весело, мы взбодрим друг друга.

Сверившись с записками, прикрепленными над прилавком, Дженни начала отбирать цветы для венков.

– Ты будешь слишком занята спиной, чтоб веселиться, – резко сказала она. – А меня вряд ли развеселит твое бесконечное нытье.

– Ты не хочешь, чтобы я осталась? – казалось, Максин задело это, и Дженни почувствовала укол совести.

– Хочу, – возразила она. Брякнул колокольчик над дверью, и вошла Паула, разделавшаяся с утренними доставками. – Конечно я хочу, чтобы ты осталась. Просто квартира такая маленькая, и свободной спальни у меня нет.

– Понятно, – Максин пожала плечами. – Ну, ничего. Поеду, навещу мамочку.

У Дженни на лице было написано сомнение. Их мать считала, что ничто так не нарушает привычный образ жизни, как беспризорная дочь, болтающаяся по дому.

А образ жизни Tea Воган не подразумевал никаких вмешательств. Она не была любительницей домашнего уюта и теплых пирогов.

Максин тоже прекрасно об этом знала, так что Дженни не стала озвучивать свои мысли. Вместо этого она сказала:

– И тебе придется найти работу.

– О боже! – Максин явно не подумала об этом. Трудолюбие никогда не принадлежало к числу ее добродетелей. – Да, наверное, придется. Но чем я могу заняться?

Паула, куда более заботливая, чем Максин, вышла из кухни с двумя чашками чая.

– Паула, познакомься с моей сестрой Максин, – сказала Дженни, с облегчением принимая одну из чашек. – А теперь хорошенько рассмотри ее и скажи, какая работа могла бы ей подойти.

Максин уселась на стул рядом с прилавком, вытянув вперед длинные загорелые ноги, и ободряюще улыбнулась девушке. Но Паулу было трудно сбить с толку.

– Ты хочешь сказать, здесь, в Трезайле? – Пару секунд она рассматривала Максин. – Для начала, торговать телом у тебя не получится. В это время года слишком много хохочущих девчонок на пляже предлагает себя даром.

Максин рассмеялась.

– Плохо мое дело.

– Будь серьезнее, – заметила Дженни, вставляя листья папоротника в круглую основу для венка.

– Работа в баре?

– Фу, – скривилась Максин, разом отметая идею. – Слишком тяжело целый день стоять на ногах.

– Портье в гостинице? – предложила Паула, ничуть не смутившись. – На этой неделе в газете было объявление «Аббатства».

Но Максин покачала головой.

– Придется быть вежливой с мерзкими туристами.

– Можно нянчить детей. – Паула была довольна собой. – Моя мама ходит прибирать в одну семью, и от них как раз ушла няня. Ты могла бы занять ее место.

Максин изумленно посмотрела на нее.

– Нет, я не могу.

Но Дженни заинтересовало это предложение.

– Отличная идея! – заявила она, отложив венок в сторону. – Ты и жить у них сможешь. Таким образом, сразу получишь и работу, и комнату. Макс, это будет здорово!

– Есть только одна небольшая проблема, – поджав губы, ответила Максин. – Если я кого-то и ненавижу больше, чем туристов, то это дети. Я ненавижу детей, младенцев и пеленки. – Она передернулась. – Особенно пеленки.

– Эти двое уже выросли из пеленок, – спокойно сказала Паула. – Джошу девять, а Элле семь. Я видела их пару раз. Они хорошие дети.

– И к тому же днем они будут в школе, – ободряющим голосом заметила Дженни.

Но Максин, почувствовав, что ее уговаривают, уперлась как баран.

– Из меня не получится няня. Ради бога, разве я похожа на Джулию Эндрюс?[1]

Потеряв терпение, Дженни вернулась к работе.

– Ладно, тебе решать. Тебя, наверное, все равно бы не взяли, – сказала она, не сдержавшись. – Большинство людей предпочитают профессиональных нянь, и, думаю, претенденток будет достаточно, когда они узнают, на кого им придется работать.

Карие глаза Максин яростно сверкнули.

– Ну и кто это, интересно, – с вызовом спросила она, приготовившись уничтожить любого, кто осмелился бы отказать ей.

– Гай Кэссиди. – Дженни стряхнула воду с пучка желтых фрезий. – Он переехал в Трезайль примерно год назад. Он…

– Фотограф! – завопила Максин, чуть не свалившись со стула. – Гай Кэссиди! – страстно повторила она. – Тот самый Гай Кэссиди? Дженни, ты меня не разыгрываешь?

Бинго, подумала Дженни, переглянувшись с Паулой и украдкой улыбнувшись.

– Конечно нет, – обиженно сказала она. – С какой стати мне тебя дурачить? И вообще, какое это имеет значение? Ты ненавидишь детей. Ты только что сама это сказала.

– Какое это имеет значение? – повторила Максин, удивленно подняв брови. – Дженни, ты что, сумасшедшая? Это имеет огромное, всемирное значение. Это шикарный мужчина…