"Митрополит Антоний(Храповицкий). Христос Спаситель и еврейская революция " - читать интересную книгу автора

чего было обходить молчанием эту сторону событий, ибо его Евангелие писалось
уже после разрушения иудейского царства.
Верный своему обычаю опускать то, о чем уже писали прежние
евангелисты, апостол Иоанн даже не упоминает о том, в чем обвинили Иисуса
Христа пред Пилатом Его враги, но, вероятно, предполагает известными
читателю слова 3-го Евангелия: "И начали обвинять Его" (пред Пилатом),
говоря: "Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать
Кесарю, называя Себя Христом Царем" (23, 2).
Помянутая вероятность основывается на том, что, по Иоанну, Пилат прямо
спрашивает Иисуса Христа: "Ты ли Царь Иудейский?" (18, 33). Враги Христовы
знали, какое обвинение более всего заинтересует римского правителя и потому,
по еврейскому обычаю, не остановились пред самой злостной клеветой о подати
и о покушении на власть, тогда как Спаситель тем и навлек на Себя
неудовольствие народа, что отказался от последней, а, как Он говорил о
законности подати римлянам, это все мы знаем. Ответ Спасителя о царстве не
от мира и истине совершенно уверили Пилата в Его невинности, ибо правитель и
раньше знал, что Христа предали из зависти (Мк. 15, 10). Однако Пилат был,
видимо, раздражен на иудеев и, издеваясь над их революционным настроением,
сказал им: "Хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?" (Ин. 18, 39). Следующий
стих, как и повествование Марка, дает основание думать, что ходатайство о
Варавве началось раньше представления ему Иисуса Христа, ибо стих этот
читается так: "Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву".
Причем тут слово опять? еще ни о каком крике народном евангелист не
упоминал. Должно думать, что пререкание о Варавве началось раньше, затем
было прервано появлением врагов Спасителя и Его Самого, чем Пилат и пожелал
воспользоваться чтобы взамен вовсе не желательного для римского правителя
бунтовщика отпустить на свободу неповинного Учителя. В ответных криках
народа еще не определилось враждебное отношение народа к Спасителю, но
только настойчивое желание выручить Варавву. После этого речь о Варавве и не
возобновляется в четвертом Евангелии: видимо, Пилат теперь уже решил
исполнить требование толпы, сочувствовавшей бунтовщику Варавве, но тут же
решил и отомстить революционному народу, предав посмеянию его излюбленную
революционную идею о национальном царе, который свергнет римское иго. При
этом Пилат хотел наполовину удовлетворить злобное чувство врагов Христовых,
и вот, выслушав крики о Варавве, "Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И
воины, сплетши венец из терна, положили Ему на голову и одели Его в
багряницу" (в которую одел Его Ирод) "и говорили: радуйся, Царь Иудейский, и
били Его по ланитам, Пилат опять вышел и сказал народу: вот я вывожу Его к
вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины" (19, 1-3). Конечно,
с общечеловеческой точки зрения, страшно бичевать человека, признаваемого
невинным, и издеваться над ним, но гордый и презрительный римлянин думал,
что Иисусу Христу будет и то милостью, если взамен требуемой Его врагами
смертной казни Он подвергся только бичеванию и осмеянию, которое притом
относилось не столько к Нему, сколько к автократическим замыслам иудеев.
Сверх того Пилат пытался возбудить сострадание к столь измученной уже жертве
фарисейской ненависти. "Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И
сказал им Пилат: се человек!" (ст. 5).
Игемон не думал, вероятно, что осмеяние народного идеала, народного
стремления к свободе за невозможностью отомстить виновнику этого оскорбления
перейдет на Того, в лице Которого представлено поругание революционной идеи.